Путь из варяг в греки

— Куда прямо? — спросил он испуганно.

— Прямо! — повторил я, и он молча подчинился.

На площади Дзержинского мы нагнали голубую машину.

— Держать за ней! — крикнул я, наглея от горя.

Шофер молча и послушно вел машину. Возможно, он меня принял за кого-то другого.

Кажется, на площади Ногина наша машина остановилась перед светофором в потоке других машин. Голубая машина, которую мы преследовали, неожиданно оказалась в третьем ряду. До этого она была в первом.

— Заметает следы, — сказал я, вглядываясь в поток, и вдруг заметил еще одну, а потом еще одну голубую машину той же марки. Это были новые «Волги», еще не виданные на периферии.

— Завернем в гостиницу, — сказал я шоферу, уже стыдясь за себя и делая вид, что придумал другой, более остроумный маневр.

Возле конторки администраторши вокруг моего чемодана стояла небольшая толпа. Швейцар представительствовал.

— Надо открыть чемодан, — сказал я, — я уверен, что там лежат камни или тряпки.

— Не имеем права, — ответила администраторша, — я уже звонила в милицию…

— Ну и что?

— Вот адрес, — она протянула мне листок, — они вам помогут.

Я взял чемодан и вышел на улицу. Не помню, как дошел до милиции. В помещении, прохаживая излишек энергии, топтались бригадмильцы. Выслушав мой рассказ, дежурный лейтенант провел меня в отдельную комнату.

— Этот способ нам хорошо известен, — кивнул лейтенант, — сейчас вскроем — и все будет ясно.

— Вскрывайте, — сказал я.

— Без понятых не имеем права, — заметил он и вышел из комнаты.

Через минуту он вошел с двумя бригадмильцами. На лицах этих славных ребят было написано скромное желание бороться с беспорядками и вообще бороться. Лейтенант дал одному из них лист бумаги, ручку, и тот сел за стол.

Лейтенант поставил чемодан на стол и через мгновенье вскрыл его. Он откинул крышку, вытащил из чемодана бутылку с какой-то жидкостью. Внутри жидкости плавало существо, которое сначала мне показалось заспиртованным зародышем, но потом, когда жидкость перестала колыхаться, в нем обнаружились черты водоплавающей птицы.

— Бутылка с лебедем, — продиктовал лейтенант, — предмет украшения.

Парень записал. Лейтенант отставил бутылку в сторону. Теперь он вытащил кулек и, осторожно приоткрыв его, понюхал содержимое.

— Рыба вобла, — провозгласил лейтенант и положил кулек возле бутылки.

Парень записал и про воблу.

С видом опытного хирурга лейтенант осторожно вынимал из чемодана его внутренние органы, сжато поясняя свои действия.

Между сушеной хурмой и пижамой лейтенант заявил:

— Я уверен, что мы имеем дело с честным человеком.

— Но как мы узнаем его адрес? — спросил я.

— Судя по содержимому, это чемодан семейного курортника, — сказал лейтенант, немного подумав. — А семейный человек не может не получать писем, потому что жена напоминает о себе, тем более когда муж на курорте.

— Понятно, — сказал я, хотя и не слишком разделял уверенность лейтенанта.

К счастью, анализ лейтенанта подтвердился. На дне чемодана оказалось несколько писем. Лейтенант пробежал одно из них и торжественно провозгласил:

— Письма жены с обратным адресом.

На этом опись имущества была закончена, и лейтенант аккуратно вложил все вещи в чемодан, сверяя по записи обратный порядок. Владелец чемодана жил в одном из пригородов Москвы. Я уже собирался бежать, но лейтенант остановил меня. Он набрал номер и позвонил в милицию того района. Сжато рассказав о происшествии с чемоданом, он попросил узнать, нет ли телефона в квартире владельца чемодана, чтобы предупредить хозяев о моем приезде.

Через минуту выяснилось, что телефона в квартире нет. Лейтенант на прощание вручил мне телефон районного отделения милиции.

— В случае чего — звоните им, но я думаю, все обойдется хорошо, — сказал он.

— Можно, мы с вами поедем, — предложил один из бригадмильцев, и лица обоих скромно засветились желанием бороться за справедливость.

— Что вы, спасибо, — сказал я и, благодарно пожав руку лейтенанту, ринулся к дверям.

— Помните, — остановил меня в дверях дежурный лейтенант, — контрольные талоны аккредитива надо хранить отдельно.

Я еще раз поблагодарил его и бросился на улицу. Минут через сорок я остановил такси у предполагаемого дома. Я попросил шофера подождать и вышел на улицу. Дом стоял в глубине сквера, так что от улицы до него надо было пройти метров пятьдесят. Был тихий морозный вечер. Над домами стояли окаменевшие столбы дыма.

Похрустывая смерзшимся снегом, я пошел к дому Метрах в пятнадцати от него меня остановила странная картина. Рядом с подъездом, прижавшись к стене и распластав руки, стоял человек. Казалось, он старается вжаться в стену, чтобы быть незамеченным. Но кем? С минуту я простоял в раздумье, но делать было нечего, и я стал приближаться к подъезду, стараясь не скрипеть снегом. В тусклом свечении звездной ночи он продолжал неподвижно стоять, прижавшись к стене на расстоянии прыжка от подъезда.