Путь из варяг в греки

Кажется, кроме этого внезапного юмора, от его когда-то знаменитой взрывной реакции на мяч ничего не осталось. Анзор живет один с больной матерью, так что надолго отлучаться или выезжать из города он никак не может. Потому-то даже в местной команде он по-настоящему не смог играть. Вечно он ищет какие-то редкие лекарства для своей больной матери. Иногда ему присылают их из Москвы туристы, с которыми ему случалось подружиться.

В прошлом году ему здорово не повезло, так что он имел шанс лишиться даже своего внезапного юмора. Дело в том, что его обвинили в изнасиловании.

Недалеко от города, возле развалин крепости Баграта, какие-то два негодяя соблазнили двух девушек из турбазы. Говорят, они им угрожали, одновременно давая ложные обещания жениться. Во всяком случае, девушки пожаловались в милицию. Через несколько дней Анзора схватили, потому что одна из них указала на него. Возможно, он был похож на одного из тех парней. Но, с другой стороны, для многих россиянок все кавказцы похожи друг на друга, как китайцы, точно так же, как для китайцев, вероятно, все россияне похожи друг на друга.

Я думаю, что девушка сначала и в самом деле решила, что он один из тех парней. Но потом на очной ставке не могла не сообразить, что ошиблась, если, конечно, она не абсолютная кретинка, что тоже не исключается. Все же, скорее всего, она догадалась о своей ошибке, но, испугавшись собственного обвинения, продолжала стоять на своем.

Тогда, помнится, всполошился весь город. Все понимали, что Анзор никак не мог оказаться таким подлецом, к тому же настолько непоследовательным, чтобы днем показывать туристкам достопримечательности города, а ночью насиловать их на тех же исторических развалинах, таким образом сводя на нет не только свои дневные труды, но и бросая тень на патриотический смысл памятников старины.

Наши ребята тогда сделали все, что могли. Они оградили мать Анзора от слухов о его аресте. Ей сказали, что он внезапно уехал с одной очень важной делегацией, которую не могли поручить никому другому. Старушка охотно поверила, тем более что ребята помогали ей по дому, ходили на базар, а главное, оберегали ее от горестной правды.

Закон, как и следует, стоит на стороне пострадавших, так что даже общественное мнение не могло Анзору помочь. Он был до того потрясен случившимся — я думаю, больше всего он терзался мыслью о судьбе матери, — что ничего не мог придумать в свое оправдание, а только твердил, что все это ошибка и он ни в чем не виноват.

И тут опять пришли на помощь друзья. Оказалось, что именно в тот роковой вечер он сидел на теплоходе с друзьями и пил пиво. У наших ребят есть такой обычай заходить на теплоходы, пока они стоят на пристани, с тем чтобы посидеть там в ресторане, пройтись по палубам, постоять у поручней, глядя на пристань и на город с некоторым выражением транзитного превосходства, а потом сойти по трапу и разойтись по домам.

Это как-то встряхивает, облагораживает душу, не дает закиснуть в однообразии (что скрывать!) провинциальной жизни нашего города. Окунувшись в этот плавучий праздник, ты как бы возбуждаешь увядающие рефлексы жизнестойкости и жизнерадостности, черт бы их подрал.

Короче говоря, товарищи Анзора и он сам, после того как ему напомнили, твердо заявили, что они в тот вечер были на теплоходе. Казалось бы, все прекрасно, стоит подтвердить кому-нибудь из работников ресторана, что они там были, как обвинение отпадет.

Но тут последовал новый удар — оказывается, именно этот теплоход снят с рейсов и поставлен в Одессе на ремонт. Прокуратура заподозрила некий сговор, желание при помощи лжесвидетельства спасти своего товарища. Но друзья Анзора опять не растерялись. Кто-то из них неожиданно вспомнил, что, уходя из ресторана в некотором подпитии, они оставили в книге жалоб благодарность за хорошее обслуживание и при этом все расписались.

Прокуратура связалась с пароходством, и примерно дней через десять оттуда пришла эта самая книга жалоб или фотокопия их благодарности.

Анзора, конечно, освободили. С тех пор он каждую субботу, теперь уже регулярно, ходит на теплоходы, почему-то моется там в душе, а потом пьет в баре пиво и рассказывает историю своего спасения, если в баре находится хоть один слушатель. А в баре всегда полным-полно хороших слушателей, потому что хороший слушатель сам надеется рассказать что-нибудь свое.

И вот он, Анзор, долговязый, худой, как я думаю, от излишней нервности, стоит перед англичанами и что-то рассказывает. Чтобы не прерывать его, я остановился на тротуаре в некоторой ненавязчивой близости, но достаточно заметно, чтобы в нужный момент присоединиться к ним.

Только я остановился, как Анзор повернулся в мою сторону и уже было раскрыл рот, чтобы перейти к новому объекту, он даже успел сказать:

— А это…