Путь к богатству. Мемуары первого миллиардера

Мой метод вести свои дела был так отличен от методов купцов моего времени, что оставлял мне намного больше свободного времени. Даже когда центральное отделение компании было переведено в Нью-Йорк, я все-таки имел возможность провести большую часть лета на даче в Кливленде, обыкновение, которое я не оставил и теперь. Обычно я приезжал в Нью-Йорк только тогда, когда мое личное присутствие безусловно требовалось, но оставался на постоянной связи с делами при помощи нашего собственного телеграфа. Так я выигрывал время на занятия другими, интересными мне, делами: на прокладывание дорог, посадку и рассадку деревьев, закладывание парков и насаждение лесов и т. д., и т. п.

Из всех дел, развившихся под нашей рукой, мне кажется, рассадники деревьев дали наибольшей успех. Я веду строгую отчетность каждому рассаднику и недавно был поражен приростом ценности, которую уже через немного лет показывают насаждения, если проделать над ними то, что проделали, например, мы: пересадить молодые деревья из графства Вестчестерского в Лэквуд, штат Нью-Джерси. Мы пересаживали деревья — большею частью хвойные и вечнозеленые — тысячами. Если верно припоминаю, мы пересадили более 10 000 штук и затем повысили их ценность своими проектами улучшенной их культуры. Пересаживая деревья из Покантико в наше имение в Лэквуде, мы списываем их со счетов одного имения и вносим на кредит другого по рыночным ценам. Таким образом, мы сами являемся лучшими покупателями у самих себя и зарабатываем маленькое состояние, продавая, например, в имение в Нью-Джерси деревья по 1 доллару 50 центов или по 2 доллара за штуку, при стоимости их в Покантико от 5 до 10 центов.

При разведении молодых деревьев, как и в других, впрочем, предприятиях, чрезвычайно выгодно поставить дело сразу на широкую ногу. Наслаждение поддерживать и выхаживать пересадкой деревья, диаметром от 10 до 20 дюймов, а иной раз и толще, было уже много лет назад источником моего величайшего удовлетворения и сильного интереса. Мы устраиваем все почти собственноручно, работая со своими рабочими, и поразительна та свобода, которую допускают эти деревья в обращении с собою, раз вы научились с ними обращаться. Не раз приходилось пересаживать колоссов в 90 футов, а то и 80, и 70 высоты. Это уж, верно, не молодые деревья. Мы пробовали порой пересаживать все сорта деревьев, особенно те, о которых специалисты говорят, что их пересаживать невозможно, что они пересадке не поддаются. Самыми смелыми наши опыты были с дикими (конскими) каштанами. Мы выкапывали крупные экземпляры, перевозили их на довольно значительное расстояние, иные даже в цвету (замечу мимоходом — штука не дешевле 20 долларов), и лишь немногие у нас увядали. Мы становились, благодаря успеху, все смелее и смелее и порой устраивали разные дерзкие опыты. Но в работе по определенным планам мы имели почти всегда удовлетворительные результаты.

Если взять все наши опыты с сотнями деревьев разных сортов и самых разнообразных возрастов в расчет по отношению к промежутку времени, в который мы изучили искусство пересадки, то окажется, что общая потеря в этом деле не превышает 10 процентов, вероятно, даже ниже, процентов 6–7. Целый поход пересадки деревьев завершен был в один сезон, с потерей трех процентов. Я готов признать, что у более крупных деревьев рост задерживается года на два, но это менее существенно, потому что люди немолодые хотят сразу видеть весь эффект своего творчества, а этого достигает современное искусство пересаживания. Мы составляли целые группы хвойных пород, чтобы их применить к имеющимся в виду целям, и порой засаживали ими целые склоны холмов. С дубами все обстояло сложнее, за исключением случаев, когда они были сравнительно молоды, и мы даже и не пытались пересаживать дубы и лесной орешник в пору, близкую к плодонесению. Великолепно удачно прошли наши опыты с американскими липами, и мы пересаживали их порой до трех раз, не принося им ни малейшего вреда. Березы были нам не особенно задачливы, но вечнозеленые, за исключением кедров, почти всегда хорошо окупались и великолепно принимались.

Эта любовь к прокладыванию дорог и устройству красивых видов была у меня давней страстью. Вспоминаю, что еще мальчиком я очень хотел срубить дерево, которое, как я думал, портит вид из окон нашей столовой. Я хотел его срубить, но остальные члены семьи подняли голос против. А матушка со мной согласилась и однажды сказала:

— Знаешь, милый, мы завтракаем в восемь часов, и, если дерево срубить до этого, я не думаю, чтобы кто-нибудь особенно протестовал, убедившись в красоте вида, который оно сейчас закрывает!

Так и было сделано.

Глава 2 Искусство брать

Отчий дом