Путь к Дюне

Користа понимала, что не сможет вечно держать дитя фибии у себя дома.

Мгновения счастья в ее теперешней жизни были мимолетны и эфемерны, как проблески света в темной комнате. Она научилась принимать эти драгоценные мгновения именно как таковые, как краткие моменты.

Ей хотелось без конца прижимать ребенка к груди, оберегать его, но она понимала, что это невозможно. Користа и сама не была в безопасности – как могла она уберечь от опасностей ребенка? Она могла защитить его и дать ему убежище лишь на то время, пока он не окрепнет, тогда она сможет отпустить его в море. Ребенок рос быстро, и Користа была уверена, что он станет самостоятельным скорее, чем человеческое дитя.

Однажды вечером Користа сделала то, на что долго не могла решиться. С наступлением темноты она спустилась к своей тайной бухточке по знакомой тропинке, взяв с собой ребенка. Она не видела дороги, но ноги помнили каждую выбоину и уверенно несли ее к морю.

Зайдя в холодную воду и продолжая нежно баюкать малыша, Користа услышала, как он жалобно запищал, когда вода коснулась его ножек. Она прятала ребенка у себя уже около двух месяцев, и теперь он по росту догнал человеческого ребенка двух-трех лет. Она перестала обращать внимание на огромное пигментное пятно, из-за которого, возможно, фибии отвергли свое дитя. Страх перед тем, что она сейчас делала, преследовал Користу уже несколько недель. Она боялась, что маленькая фибия просто уплывет в океан, даже не оглянувшись на прощание. Користа прекрасно понимала, что ребенка связывают с морем неразрывные узы.

– Я здесь, – нежно произнесла она. – Не бойся.

Своими перепончатыми ручками ребенок вцепился в руки Користы, не желая от нее отделяться. Малыш мелко дрожал, и Користа кожей ощутила его панический страх.

Користа вернулась на мелкое место, где глубина была всего несколько дюймов, и села на песок так, чтобы волны омывали ноги ей и ребенку. Здесь вода была теплее воздуха, и прикосновение воды приятно успокаивало. Вода в открытом море фосфоресцировала, и на фоне этого свечения вдали отчетливо угадывалась над поверхностью остроконечная голова одинокой фибии. Маленькое темное тельце у нее на коленях напоминало Користе о тайнах, сокрытых в нем и в океане…

После этого Користа каждый вечер совершала этот ставший привычным ритуал. Когда опускалась темнота, она шла к бухточке, взяв с собой маленького детеныша фибии. Очень скоро Дитя Моря, как она его назвала, уже мог самостоятельно идти рядом с ней и плавать на мелководье.

Как Користе хотелось самой стать фибией, чтобы уплыть отсюда, прочь от жестоких Досточтимых Матрон, взяв с собой Дитя Моря. Как это, наверное, здорово – нырнуть в глубину… однако, к сожалению, она могла нырнуть под воду лишь на считаные минуты. Но это был бы опыт семейных уз, семейной привязанности, привязанности более сильной, чем обязательства в отношении Бинэ Гессерит.

* * *

Користа пыталась научить Дитя Моря говорить, но маленькая фибия была в состоянии издавать лишь примитивные звуки своей недоразвитой гортанью.

– Как жаль, что я не знаю, как правильно тебя учить, – сокрушалась Користа, глядя, как дитя играет на каменном полу ее хижины, ползая по нему на своих перепончатых ручках и ножках. Користа как раз собиралась готовить завтрак из раков и трав, которые она собирала между скал. Ребенок смотрел на Користу, очевидно, не понимая сказанных ею слов. Вокруг были разбросаны грубые самодельные игрушки из раковин и деревянистых водорослей, на наростах которых Користа вырезала улыбающиеся мордашки – часть этих лиц выглядели как человеческие, часть – как лица фибий. Странно, но ребенок предпочитал играть с человеческими лицами, которые очень мало походили на его собственное.

Ползунок увидел улыбающуюся мордашку на самом большом куске водоросли и взял ее своими неуклюжими пальчиками. Потом малыш внезапно встревожился, посмотрел на дверь и хищно ощерился, обнажив крошечные острые зубки.

Користа тоже услышала шум за дверью, и сердце ее упало. Она едва успела поднять с пола дитя и прижать его к груди, когда дверь разлетелась в щепки.

В проеме показалась матрона Скира.

– Какой еще чертовщиной ты тут занимаешься?

– Оставьте нас в покое, прошу вас!

Жилистые женщины в обтягивающих трико и черных накидках окружили Користу. Одна из матрон вырвала у нее из рук ребенка; другая градом ударов руками и ногами свалила Користу на пол. Сначала она пыталась сопротивляться, но это было безнадежно, и она просто прикрыла лицо от ударов. Однако и это не помогло. В мгновение ока Користе сломали нос и сильно повредили руку. Она вскрикнула от боли, хотя и понимала, что именно на это и рассчитывали шлюхи. Физическая боль, правда, была ничто в сравнении с душевными муками, страхом потерять ребенка. Еще одного ребенка.

Она не могла видеть ребенка, но слышала его страшный крик, пронзительный визг, который пробирал до костей. Что делают с ним Матроны? В душе Користы вспыхнул гнев, но она физически не могла совладать с множеством Досточтимых Матрон.