Путь к Дураку. Книга 2. Освоение пространства Сказки, или Школа Дурака

Да уж, толерантностью здесь и не «пахло»… Что ж это мы так подкачали, а? Прямо перед Дураком неловко, честное слово… Вот только с чего это он так хохочет, Дурак-то, на смущение наше глядя? Отчего заливается, словно дурак какой-то?.. Что сказать пытается?

— Загляни в себя, — смеётся Дурак, — и ты всегда найдёшь там один лишь смех.

— Как, ты его там не находишь? — хохочет он. — А в кого ты заглядывал?

Да, увлеклись, заигрались мы в ментальную и серьёзную логику, забыли, что в пространстве Дурака логика иная — абсурдистская, «дурацкая» и не отдающая ничему предпочтения.

Нет чтобы посмеяться и спросить себя: «А почему бы и нет, собственно?» Отчего не поиграть с менталом «в войнуху», не «понаезжать» на него, используя его же оружие — логику? Непоследовательно как-то? «Ну и что?» Для кого «непоследовательно»}

В таком подходе для Дурака нет ничего необычного. Его не интересует, как внешне выражена его игра. Главное, что в своей основе Дурак уже изначально согласен со всем, он принимает и объединяет в себе любые противоположности, и именно это позволяет ему играть в любую игру. Оставаясь при этом Дураком.

Нападая на ментал, он одновременно смеётся, соглашаясь и с ним. «Оплакивая» плененные менталом ощущения, он смеётся ещё громче, радостно предвкушая то новое, что уже готово родиться вследствие этого в пространстве его игры.

Дурак прекрасно понимает условность всего происходящего: вся эта «война», равно как и разделение нашего существования на «спящее» и «не спящее», — всего лишь одна из форм игры, в которую он, ехидно посмеиваясь, нас вовлекает.

«Обычное осознание нашего «я» весьма напоминает частицу: оно «плотное»; «изолированное»; «запечатанное в кожу» и практически статичное.

Когда же человек способен отстраниться от происходящего, его «я» начинает напоминать волновой процесс. Наблюдая за этим процессом, человек учится сознательно выбирать желаемые состояния.

…Но бессмысленно пытаться выяснять, какое из этих состояний сознания «истинно», так же как бессмысленно пытаться понять, что такое «свет»: частица или волна» (Роберт Уилсон).

Поэтому Дурак принимает «описание Мира» не как коварного энергетического вампира, подлежащего уничтожению, но как очень сильную фигуру в проводимой им игре, очень важный её элемент.

— Посмотри, кто рядом с тобой, — смеётся Дурак, — если тот, с кем у тебя полное согласие, то зачем он тебе нужен?

— Чем опаснее противник, — хохочет он, — тем больше я его люб лю.

Поэтому нет непоследовательности и в нашей «воинственности», на самом деле мы глубоко благодарны менталу, а тем паче «описанию Мира» за их неоценимые пинки под наш «божественный зад», способствовавшие как нашему безудержному духовному росту, так и зачатию Дурака в сердцах наших (так вот оно какое — «непорочное зачатие»!).

Впрочем, не слишком ли вы увлеклись чтением?

Вы что — опять уснули?!

Четвертое занятие

На опушке леса, подле муравьиной кучи, лежал старик Петя, подставляя вечернему нежаркому уже солнцу свои нестарые ещё бока. Лежал он на животе, подперев голову руками, и с любопытством наблюдал за жизнью муравьиной. Муравьи вели себя странно и неспокойно — они быстро и раздражённо бегали по муравейнику, закрывая все ходы-выходы, и негромко при этом матерились.

— К дождю, должно быть, — решил старик, поднимаясь и отряхиваясь от сухой хвои и древесной трухи.

Он поглядел вокруг. Неподалёку от него деревня виднелась. Начиналась она с кузни, откуда доносилось шумное лязганье да клубами поднимался сизый дым. К ней и направился нестарый старик неспешным шагом.