Путь к Дураку. Книга первая. Философия Смеха.

Здоровенный рыжий детина с красным лицом, сплошь усыпанным конопушками, и носам картошкой, неторопливо ходил вокруг дерева, держа в руках верёвку. Грузная поступь его. тяжёлый взгляд из-под кустистых, рыжих бровей и громадная палица в полдерева обхватом, прислоненная рядом, выдавали в нём дурную и необузданную силу.

— Сколько уж раз говорено им, — рассуждал он глухим голосом, — предупреждено было: берегите природу. Мать вашу!..Да всё без толку — самогон выгонят, а брагу в озеро льют. Вот русалки-то мало-помалу и охмелели, распутничать начали, а там и повымерли все… Где ж теперь в глухомани такой бабу для души сыскать?.. Э-эх!.. — крякнул досадливо и дёрнул верёвку, затягивая.

Петя стоял, прикрученный этой верёвкой к дереву, и молча наблюдал. Рыжий разбойник, покончив вязать его, тяжело бухнулся на траву рядом и с интересом глянул на него.

— Так чего ж это ты дубину-то мою спёр, добр человек — незлобиво спросил он. — Хороша дубина была, много лет я с ней слонялся, не то што энта чурка, — отпихнул он от себя огромную сучковатую палицу, — полгода я с ней маюсь, а фарта всё нет…

— Не брал я твоей дубины, — в который раз уже отвечал ему Петя, — я её и поднять-то не смогу…

— …Ну да, ну да, — будто и не слыша, кивал головой разбойник, — говорили мне, что крепышок гдей-то здесь гуляет, сам невелик, зато силы в нём — немеряно. Муромцем величают… Так неужто ты и есть?..

— Петя я, — терпеливо втолковывал ему Петя, — палицы твоей мне не поднять.

— Да вот и я гляжу, — продолжал будто с собой разговор рыжий разбойник, — где ж тебе, заморышу. Муромцем-то быть? Однако ж палицу уволок… И на што она тебе?..

Битый уж час втолковывал ему Петя, что ошибка вышла, да всё никак не доходило это до разбойника.

Он рылся в своей суме, что-то напевая про себя. Петя долго слушал эти диковатые напевы, наблюдая за ним, затем вздохнул. Разговор с рыжим верзилой не складывался. Он был начисто лишён человеческой логики. Он был начисто лишён и слуха, и вкуса. Чего он не был лишён, так это запаха…

Будто подслушав его мысли, разбойник вновь заговорил.

— А может, и не ты спёр… — сказал он невесёлым голосом. — Никто ведь не знает столько, сколько не знаю я…А всё почему? А долбанулся я головой как-то о дерево, так и дерево пополам, и в голове чегой-то сломалось…

— Сначала забываешь имена, — пожаловался он, — потом забываешь лица, затем забываешь застёгивать портки… Он помолчал и вздохнул: