Путь к Истоку

Словно в тумане Яснина слушала вопросы, которые задавал ей жрец приятным, хорошо поставленным голосом, слегка подрагивающим от смеха. Видимо, не часто ему приходилось заключать союзы между парами, когда одна из сторон постоянно отвлекалась и витала в облаках. Она изо всех сил старалась сосредоточиться и отвечать правильно и по сути, чтобы еще больше не ставить себя в неловкое положение. Колдунья не слышала, что именно говорил князь, но ее собственные ответы были крайне односложными и упрощенными. Яснина не ожидала, что они вообще прозвучат. Если бы она знала, что жрец будет спрашивать ее, готова ли она провести всю свою жизнь рядом с этим мужчиной, любить его не только благодаря, но и вопреки многим жизненным ситуациям, помогать ему справляться с любыми трудностями, разделять не только счастливые моменты, но и полные печали и грусти, то наверняка бы подготовила конспект, который если бы и не выучила наизусть, то уж точно взяла с собой, чтобы при удобном случае подсматривать в него хотя бы одним глазком.

Из-за страха сказать что-то ни то, Яснина быстро давала положительные ответы, ограничиваясь коротким и емким «да», на все вопросы жреца, с лица которого уже не сходила улыбка, добрая и понимающая, но от этого не менее раздражающая. Колдунья нахмурилась, когда он после ее «клянусь» в конце обряда отвернулся, удивляясь тому, насколько быстро все прошло. Она бросила быстрый взгляд на князя, который смотрел на нее с непередаваемым выражением на лице, словно увидел перед собой не ее, а нечто волшебное и необыкновенное, вызывающее благоговение и неясный трепет. Смутившись, колдунья поспешно отвела взгляд.

— Я попросил его сократить церемонию, чтобы ты не успела одуматься и сбежать.

Ее щеки покрыл горячий румянец смущения, потому что слова князя достигли цели. Колдунья с надеждой взглянула на манящие окна, в которые заглядывало позднее вечернее солнце, и заставила себя отвернуться. Жрец услышал просьбу своего правителя, потому что спустя короткое время она обнаружила себя стоящей рука об руку с князем, а жрец одевал им на левые запястья широкие браслеты из какого-то странного, тускло отсвечивающего металла, неприятно холодящего кожу. Колдунья подавила тяжелый вздох, поднимающийся волной в груди, не отрывая взгляда от наливающейся ярким светом полоски, нагревающейся вслед за ритуальными словами жреца. Яснина вздрогнула от неожиданности, когда запястье левой руки пронзила короткая, но острая боль, заставившая ее невольно поморщиться. Камлен, видимо, ждал этого, потому что никак не выдал себя, даже пальцы, сплетенные с ее, не дрогнули. Странное жжение оплело тонкой ниточкой руку, причиняя легкий дискомфорт. Жрец торопливо и поспешно освободил их от браслетов, заметив, как они наливаются ослепительным золотым сиянием, отбрасывающим глубокие тени на мраморные плиты пола. Яснина нахмурилась, разглядывая свое запястье, на загорелой коже отчетливо проступала изысканная вязь татуировки, изображающей какие-то переплетенные между собой руны. Она перевела взгляд на руку князя — на его запястье красовался точно такой же символ, только в разы превосходящий ее по размерам. Если появившийся знак колдунья всегда могла прикрыть широким браслетом, то татуировку Камлена спрятать можно будет только одеждой с длинными рукавами.

Скажи ей кто-нибудь пару лет назад, что она однажды станет чьей-нибудь женой, она непременно засветила бы в этого нахала заклинанием, чтобы отучить от глупых и неуместных шуток. А теперь она действительно ею стала, только вот почему-то вместо радостного и оживленного волнения, колдунья испытывала жуткий страх, словно совершала самую большую ошибку в своей жизни.

Теплая рука князя с силой обхватила и сжала ее ладонь, заставляя Яснину поднять на него глаза. В темном, практически черном от игры света, взгляде Камлена было столько пламени обжигающей и яростной любви, что у нее невольно захватило дух. Никто и никогда не смотрел на нее так, словно она — живительный и необходимый воздух, без которого невозможно дышать и жить. Темные сомнения, свернувшиеся в ее душе клубком разозленных и потревоженных змей, стремительно таяли под взглядом мужчины, говорившим намного больше, чем это сделали бы самые красивые и поэтичные слова. Она краем глаза видела, как жрец покачал головой, торопливо поклонился и направился к выходу из тронного зала, оставляя их наедине.

— Похоже, он так спешил избавиться от нас, что забыл свой реквизит, — колдунья кивнула на широкие обручи браслетов, оставшиеся лежать на невысоком столике у трона.

— Для него соединить браком правителя с его избранницей было огромной честью, в которую он очень долго отказывался поверить. Даже робко предложил мне спешно послать за главным жрецом в столицу, потому что сам недостоин такого высокого доверия. Ну а эти украшения, — он слегка кивнул в ту сторону, — принадлежат только нам. Это наши свадебные браслеты.

— Какой-то странный обычай, — сдавленно произнесла колдунья, разглядывая тонкую татуировку на своей руке.