Путь к Истоку

— Куда нам, — горько проронил старик, сжимая пальцы в старой бессильной злобе, — все ноги истоптали по управам разным. С Вильданом — то почитай полдеревни каждый раз в город ходило, к магам, чтобы они дочку его вернули, а они только плечами пожимали, да руками разводили. Дескать, не первый уже случай, смотреть за ребенком лучше надо было… Покалечили мы тогда пару дураков языкатых, да после того нас и пускать к ним перестали. Да и не зачем уже и ходить-то стало, не смогли и сами мы Златомиру отыскать, хоть каждый день с рассвета до заката искали, все надеялись, что колдун проклятущий не успел далеко уйти. Тяжело ее потерю староста-то наш переживал, все простить себе не мог, что не доглядел. А Ирада и вовсе слегла, лекарша наша, да знахарка и вовсе боялись, что не поднимется она больше, такой недуг тяжелый одолел ее. А потом встала сама с постели, ровно поднял кто. Ну, у нас тоже дураков хватает, возьми кто-то да ляпни без ума, что успокоилась она, смирилась, значит, с пропажей дочери. А она тогда ответила, что не уйдет до тех пор, пока еще хотя бы раз не увидит дочь свою, Златомиру… Бабки старые родню все утешали, говорили, что молодая она еще, народит много других детей, утешится. А ежели девочка родится, так и вовсе успокоится, забудет… Не забыла, да и не дали им с Вильданом Боги больше дочерей. Трое сыновей гораздо позже родилось у них, теперь уж двое старших оженились, внуков им нарожали. Младший-то в охотники подался, редко дома появляется, но родителей не забывает. Вот и сейчас его нет. Староста-то за ним уже послал, он-то должен тварь эту проклятущую выследить, дар у него к этому. Видные, да справные у старосты нашего сыновья-то вышли, все девки округи за ними бегали… Да вы его сына второго, Милослава, видели. Эх, хорош парень, всем взял… Собак охотничьих разводит породистых, да так их выучивает, что они след любой живности взять могут… За ними даже из столицы присылали, до того слава о нем широко разошлась…

Старик еще долго рассказывал, перескакивая с одного на другое, вспоминая сельчан, прославившихся чем-то, но колдунья уже не слушала его. Ее мысли занимало сейчас совсем другое. Заметив, что она потеряла всякий интерес к разговору, Велислава начала расспрашивать хозяина таверны о всяких пустяках, отвлекая его.

Что ж, в одном учитель все же не солгал — он ее купил, щедро заплатив золотом. Вот только продавцами были совсем не ее родители, а совершенно посторонний человек, соблазнившийся богатым и щедрым вознаграждением. А она все эти годы верила словам своего наставника, который с чистой совестью лгал ей, когда рассказывал выдуманную ложь о ее бессердечной семье, страшно испугавшейся проснувшегося дара своей дочери, готовой на все, лишь бы избавиться от этого ребенка, смыть любым способом позорное пятно со своего рода. Яснина помнила, какую боль причинил его равнодушный и сухой рассказ, который он поведал ей нарочито холодным тоном, словно подчеркивая, насколько бездушными они были. И колдунья поверила ему, яростно возненавидев предавших ее людей с той силой, на которую способны только жестоко обиженные дети.

Она никогда не сомневалась в правдивости слов своего наставника, поэтому даже мысли о поисках своих родителей не допускала, потому что не хотела ворошить прошлое, не обещающее принести ничего, кроме лишней и ненужной боли. Да и привыкла она идти по жизни одна, не задумываясь о том, что она потеряла. Поэтому и не возникало у нее даже простого желания хотя бы одним глазком взглянуть на мир, к которому она когда-то давно принадлежала…

— Я немного пройдусь, — колдунья резко поднялась, стул плавно скользнул в сторону, освобождая ей дорогу и заставляя старика, увлеченно о чем-то рассказывающего, прерваться и удивленно посмотреть сначала на самостоятельно двигающуюся мебель, затем на нее. Яснина слегка поморщилась, она настолько сильно погрузилась в одолевающие ее мысли, что перестала контролировать свою силу, позволяя ей проскользнуть на поверхность, куда обычно ей путь был строго заказан.

— Я подожду тебя здесь, — Велислава попыталась бодро улыбнуться, но получилась какая-то невеселая гримаса. Она понимала состояние Яснины, не только потому, что не имела никакого представления как это сделать, но и из-за того, что колдунья просто не приняла бы по отношению к себе никакое сочувствие или жалость.

Душная жара вновь обрушилась на Яснину в полную мощь, стоило ей только спуститься с тенистого крыльца постоялого двора. Она окинула немного опустевшую площадь безразличным взглядом, чтобы просто занять себя. И прищурилась, когда в стороне в толпе мелькнули светлые короткие волосы, обладатель которых торопливым и быстрым шагом пересек торговые ряды, быстро сворачивая на одну из улиц, извилистой линией, убегающей вдаль. Недолго думая, колдунья стала пробираться вслед за ним, потому что не могла не узнать в высоком мужчине Милослава, куда-то направляющегося. Яснина не знала, куда он держит путь, но в глубине ее души теплилась робкая надежда, что идет он домой.