Путь к моей судьбе (СИ)

— Это довольно низко с его стороны — умалчивать информацию от своей группы. Не думал, что Андр на такое способен. Впрочем, что еще можно ожидать от человека? Эм, я имею ввиду, такого, как Андр. То есть, вы же сами знаете, он, порой, бывает слишком зациклен на задании и не раздумывает над моральной стороной, — произнес Шейт.

Он, конечно, преувеличил — никогда не замечал за Андром склонность к жестокости, о которой нам пытался намекнуть Шейт. Но, с другой стороны, его можно понять — именно командира нашей группы сильнее всего задело поведение Андра. А вот Лейтан, что удивительно, был достаточно сдержан, хотя я думал, что он тут же помчится выяснять отношения.

Бер, безусловно, расстроился. Он казался легкомысленным, открытым и доверчивым, хотя, на самом деле, ему, как и любому другому оборотню, было достаточно тяжело действительно довериться другому. Зато, если он кому-то поверил, он уже подсознательно считал этого человека «членом своей стаи». И разочаровываться в ком-то настолько близком было неожиданно больно.

Легче всех, казалось бы, всю эту ситуацию принял Хомден. Он не сказал ни слова, лишь внимательно выслушал меня и неодобрительно покачал головой, о чем-то сильно задумавшись. Впрочем, Хомден всегда был таким — мрачным, немногословным, скупым на эмоции. И он единственный, кто не одобрил наше решение на счет Андра.

Это, пожалуй, был самый глупый, даже неприглядный поступок, который я совершил за всю свою жизнь.

Я говорю о том байкоте, который перерос в неприятную, некрасивую ссору, что, в итоге, вообще привело к тому, что мы просто-напросто бросили Андра в лагере наедине с группой Дерека.

Мне это казалось таким правильным. Казалось, что он должен на себе ощутить, что значит — остаться без группы. Я считал, что так он сможет понять, что поступил в корне неверно, когда принял сторону Кирсена и решил утаить от ребят информацию. И, что самое странное, Хьюз, который совсем недавно поддержал Андра и чуть ли не клялся ему в вечной дружбе, отчего-то вдруг тоже стал практически игнорировать парня.

«Вот, может, хоть так Андр поймет, что не стоит предавать друзей и вставать на сторону малознакомого дроу», — именно такая мелочная мысль проскользнула в моей голове тогда.

И только потом, когда мы оказались в Сентифорских лесах, я начал осознавать всю омерзительность своих поступков и действий. Одно цеплялось за другое, и я вспоминал, вспоминал, вспоминал…

И от этого становилось так мерзко на душе.

Даже дышать было больно — казалось, что кто-то невидимый вонзил острые когти мне в легкие, не давая сделать ни вздоха. Что-то ворочалось глубоко в груди, давя, мешая, и мне хотелось вырвать «это» с корнем.

Вот только от глубокого чувства вины так просто не избавиться.

И я даже немного был рад тому, что оказался здесь, на этой странной поляне, где совсем скоро должен был произойти прорыв, потому что физическая боль, что я ощущал от этого места, немного заглушала ту боль, что я испытывал в душе.

А потом весь мир словно сошел с ума.

Все происходило слишком быстро, настолько, что все события отложились в моей памяти лишь странными отрывками.

… Вот мы выскакиваем на эту странную поляну и замираем, с ужасом осознавая, что каким-то образом оказались в центре прорыва тогда, когда из него с минуты на минуту должны вырваться твари…

… Вот, сквозь туман, я могу разглядеть смутные очертания чего-то. «Кого-то», — мысленно поправляю я себя через несколько мгновений. Там, в этом тумане, кто-то стоит…

…Вот я наконец-то замечаю под ногами то, чего здесь совсем не может быть — аршисы. Ярко-красные, как кровь, аршисы прорастают из земли, как дорога, и это дорога вела прямиком в туман…

… Вот первая волна магии. Даже не темной, нет, к темной можно привыкнуть, темная магия — не зло. Нет, это магия чужая, даже я бы сказал чужеродная — и ей не место в этом мире…

…Волны, одна за другой, они вырываются из центра и ранят, приносят боль, заставляют скручиваться, сжиматься и стонать от боли — словно по моим венам и правда вдруг начала бежать раскаленная лава…

Все заканчивается слишком неожиданно.

И я, по крайней мере первые несколько минут, не могу поверить в то, что все закончилось.

Все почему-то закончилось, хотя такого просто не может быть.

Поэтому я медленно поднимаюсь — нужно было удостовериться в том, что это действительно все. Что это не сон.

В том, что это не сон, я начинаю сомневаться, как только поднимаю глаза и вижу её.

Нет, не так.

ЕЁ.

«Она невысокого роста, наверное, ниже меня на полголовы, как Андр», — почему-то этопервое, что приходит мне в голову.

Ее светлые распущенные волосы слегка взлохмачены и, то тут, то там, в них встречаются цветы аршисов. Бывшая белой рубашка заляпана красными каплями и висит на ней чуть ли не лохмотьями.

Это кровь. Ее рубашка в крови. Она ранена?

Она смотрит на нас устало и недоверчиво, будто не знает, чего ждать от нас.

Я вижу ее впервые, но отчего-то она кажется мне такой родной, словно я знаю ее всю свою жизнь.

Все эти мысли проскакивают в моей голове буквально за мгновение, а я стою и смотрю на нее, не в силах оторвать взгляд.