Путь к народу

Раннее детство Толстого протекало в имении Сосновка, в русской заволжской деревне, на берегу речки Чагра, в Николаевском уезде Самарской губернии (годы отрочества прошли в самой Самаре и уездной Сызрани). "Оглядываясь, думаю, что потребность в творчестве определилась одиночеством детских лет: я рос один в созерцании, в растворении среди великих явлений земли и неба. Июльские молнии над темным садом; осенние туманы, как молоко; сухая веточка, скользящая под ветром на первом ледку пруда; зим-кие вьюги, засыпающие сугробами избы до самых труб; весенний шум воды, крик грачей, прилетавших на прошлогодние гнезда; люди в круговороте времени года, рождение и смерть, как восход и закат солнца, как судьба зерна; животные, птицы; козявки с красными рожицами, живущие в щелях земли; запах спелого яблока, запах костра в сумеречной лощине; мой друг Мишка Коряшонок и его рассказы; зимние вечера под лампой, книги, мечтательность (учился я, разумеется, скверно)... Вот поток дивных явлений, лившийся в глаза, в уши, вдыхаемый, осязаемый... Я медленно созревал, в дальнейшем медленно вживался в современность, но, вжившись, воспринял ее всеми чувствами. Меня могут упрекнуть в чрезмерной эпичности, но происходит она не от безразличия, а от любви к жизни, к людям, к бытию". Так вспоминал А. Н. Толстой в 1929 году. Писать он начал очень рано. Александру Леонтьевну, мечтавшую о писательской карьере сына, писания эти огорчали. "Все очень серо", - вынесла она приговор. В самом деле, не только юношеские сочинения, но сохранившиеся тетради двадцатидвух-, трех-,четырехлетнего Алексея Николаевича буквально ничем не обещают скорый и мощный литературный взлет. Трудно сказать, в чем причина медленного созревания писателя. Вспомним, что и Бунин жаловался Чехову на то, как постыдно слабо начинал, на что Чехов успокоительно ответил, что это свойство настоящих талантов. В применении к А. Н. Толстому хотелось бы подчеркнуть именно методичность его работы. Он с юности положил себе писать ежедневно (хотя и выбрал поначалу себе профессией технику поступил учиться в Петербургский технологический институт), и поразительная его работоспособность вызвала, наконец, к жизни, к творчеству все, запавшее в детскую душу на берегах степной речушки Чагры. Как бы то ни было, но к моменту своих успешных дебютов в прозе, относящихся к 1910 году, Толстой был опытным литератором, проведшим за письменным столом тысячи часов. Уже его первые книги стихов, особенно сказок ("Сорочьи сказки" и "За синими реками"), привлекли внимание критики и читателей "какой-то особой свободой, непринужденностью, (которой всегда отличались все писания Толстого)" [И. А. Бунин. Собр. соч. Б 9-ти т. Т. 9. М., "Худож, лит.", 1967, с. 434.].

Повести и рассказы, объединенные позднее в цикл "Заволжье", открыли русскому читателю уверенного мастера, "писателя, - по словам М. Горького, несомненно, крупного, сильного и с жестокой правдивостью изображающего психическое и экономическое разложение современного дворянства" [М. Горький. Собр. соч. в 30-ти т. Т. 29. М., Гослитиздат, 1955, с. 141.]. Далее в этом же письме слушателям школы в Болонье Горький называет начинающего писателя "новой силой русской литературы". Завидная прозорливость!

Действительно, эти повести и рассказы дают яркое представление о последних годах жизни поместного дворянства. Если И. А. Бунин в своем "Суходоле", "Антоновских яблоках" и других произведениях пропел, как выразился Горький, отходную уходящему классу, с печалью по невозвратному прошлому, то молодой Толстой взирал на упадок и разрушение с веселой, не всегда объяснимой усмешкой. Здесь стоит обратить внимание на эту черту, как о б-щ у ю для всего творчества Толстого. Опять-таки Горький писал ему: "Да, воспринимаю его, Ваш талант, именно как веселый, с остренькой усмешечкой".

Произведения о заволжской жизни, с которыми встретится читатель в этом сборнике - "Мишука Налымов" (1910) и "Приключения Растегина" (1913), весьма отличаются от "Повести о многих превосходных вещах", как называлось сначала "Детство Никиты". Ведь мы помним хозяев Сосновки - родителей Никиты добрыми, умными, деликатными людьми, помним их ясную чистую жизнь, чистую совесть и твердые нравственные принципы. А здесь с первых страниц о богатом помещике Михаиле Налымове читатель узнает, что тот "с отвислыми усами, с воловьим, в три складки, затылком" сидит у окна, ждет, не проедет ли кто. "...Не понравится ему проезжий - перегнется за окошко и закричит: "Спускай собак, - моя земля, кто разрешил мимо дома ездить, черти окаянные!.." А сколько безобразий успеет сотворить Мишука в небольшой повести - не счесть!