Путь к океану (сборник)

Промышленники хищнически эксплуатировали ска­зочные богатства пушного промыслового зверя, охота на которого была легка и прибыльна. Правительство получало некоторый доход в виде пошлин и налогов, а потому мирилось с этим «злом» – обладанием столь отдаленными землями.

Кроме чисто экономических выгод, эти края имели огромное политическое и стратегическое значение в завязывающейся империалистической борьбе. Центры мировой торговли постепенно перемещались. В между­народные отношения вступали Китай и Япония, развивалась Австралия, колонизировались острова южного Тихого океана. Намечались контуры мировых полити­ческих проблем. Существует такая точка зрения на Тихий океан: «Было время, когда деятельность и ин­тересы европейских народов концентрировались вокруг Средиземного моря, являющегося центром мировой торговли, богатства и власти; затем таким центром сделался Атлантический океан, начиная с эпохи вели­ких открытий; в настоящее же время главная арена деятельности человечества сосредоточивается на новом Средиземном море – Тихом океане». Эта идей в начале XIX века еще не имела хождения, но тем не менее события, результатом которых она явилась, развивались полным ходом.

Каково же было отношение русского правитель­ства к завязывающемуся узлу тихоокеанских отноше­ний? Вся история дальневосточных владений России с начала XIX века и вплоть до Октябрьской револю­ции – это печальная летопись пагубного пренебреже­ния, непонимания правительством всей значительно­сти и ценности этих земель. Но это же и героическая летопись, повествующая об отваге, невиданной вынос­ливости и необыкновенной склонности к рискованней­шим путешествиям в неведомые земли простых рус­ских людей – крестьян, мещан, купцов, солдат (сер­жант Басов, Григорий Шелехов, Баранов, Неводчиков и многие другие). Люди эти бороздили моря, откры­вали неведомые миру острова и целые архипелаги и основывали на них русские крепости и селения, строили верфи, открывали школы для русских и местного населения.

Русское правительство своим равнодушием и не­решительностью зачастую сводило на нет результаты деятельности этих отважных людей. Предоставленные самим себе, они совершали исполинские подвиги, рас­ширяя границы отечества и границы познаваемого мира, а правительство не оказывало им поддержки, не придавало их подвигам государственного размаха и зачастую бросало на произвол врага, когда их дея­тельность возбуждала недовольство какой-либо евро­пейской державы или даже просто влиятельной торго­вой компании. Так, например, был отдан упоминав­шийся выше остров из Гавайского архипелага, жите­ли которого добровольно перешли в русское поддан­ство и который отстаивала кучка русских людей, не поддержанная военной силой. Подобным образом бы­ли потеряны опорные пункты близ залива Сан-Фран­циско, которые свыше 30 лет обживались и укрепля­лись русскими промышленниками.

Вообще судьба дальневосточных окраин была це­ликом отдана частной инициативе (Российско-Американской компании), почти бесконтрольно действовав­шей в тех краях. Внимание правительства было по­глощено европейской большой игрой, а по отношению к тихоокеанским прибрежьям вся деятельность его заключалась в посылке в Петропавловск раз в три-четыре года транспортного судна с артиллерийскими и кораблестроительными запасами.

Военную «мощь» России на Дальнем Востоке в первой половине XIX века представляли 100 чело­век «морских чинов» и две сотни казаков, – это на территории, во много раз большей, чем вся Европа, населенной далеко не мирными племенами и с протя­женностью границ более чем в 10 тысяч верст. Защи­та и освоение этих территорий были фактически воз­ложены на тех же «частных лиц», которые их откры­вали и покоряли. Летом, когда Петропавловск пустел (промышленники разъезжались на промыслы), случа­лось, что иностранные китобои, бесчинствуя, разгоня­ли караул и разбирали на дрова постройки. Камчат­ский гарнизон состоял из 100 человек солдат-инвали­дов и штрафованных да из 100 казаков, которые являлись и рабочей силой, и строителями кораблей, и полицией – словом, были на все руки

Отсутствие удобных путей сообщения между тихо­океанскими владениями России и более населенными и развитыми в промышленном отношении частями страны было одною из причин медленного и односто­роннего развития этих районов.

О том, что Амур может послужить артерией, спо­собной питать живительными соками хиреющие окра­ины, догадывались уже давно. Еще в 1736 году некто Василий Казанцев, бывший капитан-поручик, нахо­дившийся в Сибири в ссылке и прикомандированный к экспедиции Беринга, подавал обстоятельную запис­ку, где излагал всю сложность и неудобство сообще­ний между Якутском и Охотском и обращал внима­ние правительства на необходимость использовать Амур для связи с Камчаткой и Охотским побережьем. К записке прилагались чертежи и карты.

Не получая долго ответа, Казанцев продолжал до­биваться внимания к поднятым им вопросам.