Путь к перевалу

— Так и воспитывает общество. Но не силой, нет! А тем, что принято называть у нас общественным мнением. К тому же — книги, кино, музыка. Вот что вырабатывает в человеке честь и благородство.

— Книги, музыка… Но тогда и говорить было бы не о чем. Ведь что получается? Книг хороших много. Музыки тоже. А мы все-таки спорим, что надо для того, чтобы человек стал честнее и благороднее. Что, этот пижон музыки не слушает или книг не читает?

— Может, и не читает. Но дело не в этом. У каждого человека есть нечто вроде свода правил, своих, собственных. Откуда они берутся? Может быть, из книг. Может быть, из жизни, из желания подражать какому-нибудь человеку. Важно, что правила эти чаще всего бывают хорошими. Ведь всем нам нравятся примерно одни и те же герои, если говорить о книгах. Да и кто не захочет быть гордым, благородным, честным! А вот придерживается ли человек этих правил? Иди они у него, как выходной костюм, только для торжественных, случаев? Это уже зависит от силы воли. И тут я вполне согласна с вами…

Они свернули в переулок, идущий к Театральному скверу. Наташа теперь шла молча, закусив губу. Эта «новенькая» окончательно увлекла Сашу своим разговором. Оба они словно забыли о ней, Наташе.

Ну и пусть! Ей захотелось вдруг уйти. Сразу повернуться и уйти. Но Люся, словно угадав ее состояние, внезапно замолчала и принялась застегивать пальто:

— Ветер какой… Правда, Наташа? — и улыбнулась так дружески, что и Наташа не могла не ответить ей улыбкой. А Саша сказал:

— Так вы, значит, болели? И долго? Нам, геологам, болеть не полагается.

— А сам давно ли перестал чихать и кашлять! — сказала Наташа.

— Я и себя имею в виду. Но если говорить честно…

— То снова будешь доказывать, что геология дело не женское, тайга шутить не любит и все в том же роде.

— Как раз наоборот. Я хотел сказать, что придет время, когда геологу не надо будет отходить от приборов, как в кабинете Воронова…

— Какого Воронова? — поинтересовалась Люся.

— Есть у нас один доцент, — вмешалась Наташа. — Минералогию читает…

— Ну, сказать о Воронове, что это просто «один доцент»… — перебил Саша. — Вот, стервец!

— Кто? Воронов?

— Да нет! Вон тот, в синей вельветке. Смотри, куда бьет!

Люся не успела обернуться, как над самой ее головой пролетел футбольный мяч и, отскочив стены, покатился по пыльному асфальту.

— Видали? Каких-нибудь полметра, и стекло долой! — Саша погрозил кулаком ребятам, сгрудившимся вокруг мяча. — Эй, вы там, смотреть надо, куда бьете…

Наташа взяла его под руку:

— Пошли, Саша, пошли! Мало их тут…

Они двинулись дальше, но не прошли и нескольких шагов, как мяч снова взвился в воздух и рикошетом от столба ударил Люсю в бок. Она остановилась, отряхивая пальто.

— Это уж совсем!.. — Саша высвободил руку. — Подожди, Наташа. Я им покажу!

— Не смей, Саша! Слышишь? Я… я уйду.

Но Саша уже пустился через улицу.

— И так каждый раз! — махнула рукой Наташа. — Хоть не ходи с ним по улице, — она повернулась и, не оглядываясь, пошла назад.

Люся растерялась. Что же делать ей? Она посмотрела через улицу. Ребята, конечно, не стали ждать Сашу: кто шмыгнул в подъезд, кто за угол. Лишь тот, в синей вельветке, с мячом в руках медленно пятился к подворотне, всем своим видом показывая, что кого-кого, а его-то не запугаешь. Но Саша прибавил шагу. Мальчишка бросился к воротам и… Люся похолодела от страха — из ворот показался кузов самосвала. Мальчишка в ту сторону не смотрел, по-видимому, и шофер не видел мальчика.

Все последующее произошло в одно мгновенье. Заметив самосвал, Саша метнулся к воротам, сгреб мальчика в охапку и попытался отскочить в сторону. Но самосвал неожиданно дернулся, и оба, сбитые углом кузова, повалились на тротуар.

Жалобно звякнуло разбитое стекло витрины. Из дверей магазина выбежали женщины, окружили Сашу. Самосвал фыркнул и, выпустив облако сизого дыма, тяжело покатил по улице.

Саша поднялся.

— Хулиган! — послышался пронзительный голос. — Пьяный, что ли? Стекло разбил. Милиционера сюда!

Мальчишка, воспользовавшись суматохой, схватил мяч и юркнул в подворотню. От угла спешили два милиционера.

Толпа расступилась. На мгновенье Люся увидела бледное растерянное лицо Саши. Перебежав улицу, она протиснулась к нему. Женщина с пронзительным голосом продолжала размахивать руками:

— Слушайте вы его, товарищ старшина! Спасал мальчишку! А где он, этот мальчишка? Хватил парень лишнего!

Толпа заволновалась. Вперед выступила пожилая женщина с хозяйственной сумкой:

— Правильно! Учить их надо! Сегодня он окна бьет, а завтра…

Люся не выдержала:

— Неверно все это! Как вам не стыдно? Я все видела.

— Тэк-с! Пройдемте в отделение. Там разберемся. И вы, девушка.

Люся кивнула:

— Хорошо, я пойду!

***

Люся полагала, что задержится в милиции десять — пятнадцать минут, не больше. Но «разбирательство дела», составление протокола и прочие формальности заняли столько времени, что, когда они вышли на улицу, день близился к обеду.

Саша посмотрел на часы:

— Плакали сегодняшние лекции! Вы уж простите, что я затянул вас в эту историю.

— Так разве нарочно?