Путь к Порогу

И еще говорил Гархаллокс, что Гавэн собирается посетить Горный Порог. Зачем? Навестить своего двоюродного брата, недавно назначенного его величеством (не без влияния, конечно, самого Гавэна) Магистром Ордена Горной Крепости? Так или иначе они (или, как именуют их гномы: те-кто-смотрят) всегда пристально наблюдали за Порогами. Как бы тут чего не вышло…

Нужно слушать во все уши и смотреть во все глаза.

* * *

Тут и там на кочковатой поверхности Гнилой Топи громоздились пышные подушки синего мха — ступишь в такую и провалишься в мох по колено. Причудливо искривленные деревца торчали из илистой земли, точно когти неведомого чудовища, давным-давно подохшего здесь и затянутого глубоко в трясину. Жирными змеями тянулись меж деревьев черные грязевые полосы — вот туда наступать не стоило: черная грязь засасывала почти мгновенно, не оставляя ни единого шанса спастись. Серый туман клубился над Гнилой Топью.

Когда впереди чуть слышно затрещали длинные искры синеватых всполохов, Эул коротко приказал:

— Два шага.

Он опустил забрало, короткие рога на его мощном шлеме качнулись.

Цепь, состоящая из болотников, держащихся друг от друга на расстоянии руки, растянулась — сначала отступили в стороны фланговые, за ними — все остальные. Так что спустя несколько ударов сердца один воин оказался от другого на расстоянии ровно в два шага.

Всполохи затрещали громче и чаще. От них, словно дым от огня, стали отделяться белесые комья какой-то невесомой субстанции. Комья заметались над болотниками, которые все почти одновременно подняли левые руки и коснулись Белых Оберегов, прикрепленных к доспехам на левой стороне груди. Белесые комья метнулись прочь и бесследно растворились в туманном воздухе. Белые Обереги, как и Пульсирующие Агаты, Черные Пальцы, Алые Когти и еще с десяток других амулетов, входили в обязательный комплект снаряжения болотников, выступающих в дозор к Порогу.

Белесые бесплотные комья сами по себе были неопасны. Их называли — Мороки. Они, правда, обладали собственной магией, способной замутить зрение и вызвать сильное головокружение, но воздействие Белых Оберегов рассеивало ее. Главное, появление Мороков часто говорило о том, что где-то неподалеку рыщет тварь. Мороки сопровождали некоторых тварей, высасывая остатки энергии из их жертв.

Когда правый фланговый поднял руку с замысловато сложенными пальцами, Эул четко произнес:

— Клешня.

Кай шел в цепи третьим, в самой середине, рядом с Эулом. Увидев знак, поданный фланговым, он не удержался от прерывистого вздоха. И тут же украдкой огляделся: надеяться на то, что никто его вздоха не заметил, было бы глупо. Конечно, заметили, просто не подали виду. Кай был самым младшим среди патрульных. Ему шел только семнадцатый год — и это был его второй выход к Порогу.

Первый патруль, в составе которого находился Кай, выдался спокойным. Болотники не встретили ни одной твари, что, впрочем, было неудивительно. Ведь они удалились лишь на полдня пути от Крепости, и тогда — в последние недели осени — активность тварей была минимальной.

А теперь…

Кай стиснул зубы и крепче перехватил рукоять меча. Он не имеет права волноваться. Даже в пылу схватки он должен оставаться абсолютно спокойным. Фигура, сложенная из пальцев флангового, сказала ему, что справа, не менее чем в десятке шагов, притаился Дробящий Увалень. Эти твари считались не особо опасными, главным образом, потому, что всегда появлялись поодиночке. Если бы рядом находились другие твари, дело приняло бы совершенно иной оборот…

Выяснив месторасположение противника, болотники перестроились в «клешню» — особый боевой порядок, позволяющий быстро взять врага в кольцо. Эул, наклонившись к Каю и сверкнув глазами из узкой прорези забрала, хрипло шепнул:

— Помнишь, что надо делать?

— Конечно, — торопливо ответил Кай.

— Черное Слово Охама, — быстрой скороговоркой произнес Эул названия заклинаний, необходимые в битве против Дробящего Увальня. — Вязкое Слово Охама, Чадящие Письмена Ликкена и Малая Громящая Поступь Сивина…

Кай закивал.

— Не лезь на рожон, — строго предупредил Эул.

— Я и не…

— По тебе видно, что полезешь, — отрезал Эул. — Смотри у меня!