Путь к последнему приюту

— Да, нормально всё, атаман. Стоит ваш Петровский хутор на прежнем месте. Засеялись по весне. Урожая ждут хорошего. На дожди-то Господь Бог по этому году не поскупился.

— А супруга моя как? Не завела, случаем, прознав про смертушку мою, себе дружка сердечного?

— Александра Ивановна? — не наигранно удивился станичник. — Как, атаман, ты мог такое подумать? Александра Ивановна, она, она…. Женщина очень строгая и правильная. Вот…. Да и детишки твои растут и, слава Богу, не болеют. Петруша уже на рыбалку с одногодками бегает вовсю. А у Варвары недавно первый зубик прорезался…».

«Помнишь, братец, как ты рассуждал недавно?» — вкрадчиво усмехнулся взволнованный внутренний голос. — «Ну, находясь в «том» Санкт-Петербурге? Напоминаю. Мол, до чего же эти Александры Петровы — во всех Мирах — деятельны, энергичны и непоседливы. Эту бы энергию — да в мирных целях. То есть, направить бы её на рождение и воспитание детишек. И тогда-то уж точно — всё сложилось бы в ёлочку… Похоже, что сложилось. Поздравляю…».

— Земляк, одолжи коня, — попросил Егор. — Не терпится мне…

— Всё понимаю, атаман. Бери. И ногайку держи.

— Спасибо…

Он, не поняв и как, оказался в седле.

«Ничего себе, — удивился внутренний голос. — «Ты же, братец, никогда к живой лошади и близко не подходил. Оказывается, что искусство верховой езды не является — для нас с тобой — чем-то неизвестным. Прямо-таки, чудеса в решете какие-то…».

Егор легонько-легонько прикоснулся кончиком ногайки к упругому тёмно-гнедому боку.

Конь, радостно всхрапнув, устремился — размеренной рысью — вперёд, к крохотным белым точкам на берегу Дона.

Лёгкий встречный ветерок ласково перебирал волосы на голове и старательно остужал разгорячённое лицо.

А в голове ненавязчиво звучали слова незнакомой песенки:

Я так долго по полю скакал,
Заглянул сюда — на минутку.
И нечаянно сразу попал
В твой немыслимый плен.
Мы, конечно, будем всегда,
Как в полях — цветы-незабудки.
Остальное — всё суета
И вселенский тлен.

Мы, конечно, будем всегда,
Как в полях — цветы-незабудки.
Остальное — всё суета
И вселенский тлен…

Конец книги