Путь к рассвету

И вопрос, адресованный ему Шив’калой, лишь указывал, где лежит один из этих пределов.

В некотором смысле это было просто замечательно. Ведь еще каких-то полдюжины лет назад Вир холодел при одном только звуке имени Шив’калы. А теперь он стоял лицом к лицу с тем, кто носил это имя, и с методичной последовательностью анализировал происходящее.

Появление его собственной отрубленной головы на острие пики, конечно, произвело на Вира определенный театральный эффект, но одновременно подсказало ему, что он уже не в реальном мире. Его погрузили в нечто вроде сна наяву, и в этот сон наяву Дракх встроил и себя самого.

Но этот эфемерный Дракх задавал ему вполне реальные вопросы.

Это означало, что ответов Дракх не знает. В конце концов, если бы он знал ответы, разве стал бы столько мучиться, чтобы задать вопросы? Разве стал бы пытаться заморочить Вира с помощью столь изощренных психических фокусов? Какой в этом мог бы быть смысл?

Так что, с одной стороны, Дракхи явно обладали весьма мощными ментальными способностями, но с другой стороны, эти их способности отнюдь не были безграничными. Они явно могли посылать видения в чужой сон, равно как и воспринимать ответные «передачи». Но вряд ли имели возможность напрямую читать чужой разум. Или, по крайней мере, читать такой разум, который сам не содействовал им в этом.

Более того, Шив’кала ждал много лет, прежде чем явиться к Виру и спросить его, с чего вдруг тот решил сделать его имя предметом обсуждения. Из этого Вир сделал вывод, что и радиус действия ментального общения Дракхов ограничен. По крайней мере, ментального общения с представителями других рас. Шив’кале пришлось ждать, пока Вир не окажется один в глухом месте возле дворца.

Почему?

Потому, решил Вир, и почувствовал, что у него аж желудок сводит от предположения, что императорский дворец на Приме Центавра теперь не столько резиденция императора, сколько оплот Дракхов. Хотя, скорее всего, их главный штаб на Приме Центавра располагается все-таки где-то в другом месте.

Но сейчас было еще рано давать Дракхам понять, что ему известно столь многое. Возможно, могущество их и не беспредельно, но Вир не сомневался, что его убить они сейчас смогут всего лишь одним движением пальца. Раз они этого не сделали, значит, решил Вир, они пока что не рассматривают его как некую угрозу себе. Иначе шансов уцелеть у него нет.

Все это промелькнуло у него в голове за считанные доли секунды, и к этому моменту он уже снова лежал на земле, лишившись сил от одного только вида грозного Дракха. Судя по изменявшемуся выражению лица Дракха, Шив’кала был поначалу застигнут врасплох, затем несколько напуган и, наконец, позабавлен видом такого большого урода, пресмыкающегося перед ним.

Проблема в том, что какие-то ответы, которые могли бы сбить Дракха с толку, дать все же следовало. Нельзя оставить ни одного шанса, чтобы Шив’кала смог догадаться, что Вир каким-то образом связан с центаврианским подпольем. И добиться этого, как виделось сейчас Виру, можно лишь единственным способом — убедить Дракха в том, что он, Вир, не более чем безвольное орудие, безобидный болванчик, который сам по себе может вызвать не больше разрушений, чем перышко, летящее по ветру.

А для этого следует рассказать Дракхам достаточно много правдивой информации, но лишь такой, разглашение которой не принесет вреда подполью. Ведь если Вир и превосходил в чем-то всех остальных, так это в умении быть искренним. Искренность отличала Вира от остальных в той же степени, в какой отличал других центавриан волосяной гребень на голове.

— Мне… мне так велели, — промямлил он.

— Велели… кто?

— Те… те… — Вир облизнул губы. — Техномаг.

— Аххххх… — Очевидно, не такого ответа ждал Дракх, но в то же время и не был слишком удивлен. — Техномаг. И где же ты встретился с техномагом?

— На Вавилоне 5. Впервые я их встретил, еще когда служил у Лондо. — Слова слетали с губ Вира одно за другим. Ведь на самом деле не так уж много времени прошло — очень малая часть его жизни, если мерить такими величинами — с тех пор, как Вир был неуклюжим молодым человеком с очень хорошо подвешенным языком, и который к тому же все время был чем-то обеспокоен. Того Вира Вир нынешний вспоминал едва ли не с ностальгией. В те времена жизнь казалась ему ужасающе сложной.

Он совершенно отчетливо помнил, каким человеком он был тогда, и потому без труда призвал из прошлого образ того, прежнего Вира. Он взял этого молоденького Вира и натянул на себя, словно резиновую маску, и с поразительной адекватностью мгновенно вжился в этот образ.

— Лондо, он… он хотел получить благословение техномагов, и… и… и… и…

Шив’кала кивнул и сделал рукой нетерпеливое круговое движение, словно желая показать Виру, что тот может продолжать свой рассказ.