Путь к самоактуализации: как раздвинуть границы своих возможностей. Новое понимание иерархии потребностей

В 1938 г. в самом начале профессиональной карьеры Маслоу в качестве психолога Бенедикт помогла ему получить целевую финансовую помощь, позволившую вести (совместно с Люсьен Хэнкс и Джейн Ричардсон) на протяжении целого лета антропологические исследования среди коренных северных индейцев в резервации Сиксика в провинции Альберта, Канада[69]. Маслоу был просто в восторге от образа жизни индейцев. По словам Мартина Хеви Хеда, эта работа потрясла Маслоу «до глубины души»[70]. Особенное впечатление на него произвело практическое отсутствие у индейцев преступности, насилия, ревности и жадности и одновременно высокий уровень эмоциональной уравновешенности, строгое, но заботливое воспитание детей, чувство принадлежности, равенство и высокий моральный дух. Фактически Маслоу был уверен в том, что высокая оценка эмоциональной уравновешенности индейцев в его тестах объясняется социальной структурой их общества и чувством принадлежности.

Как рассказывает Эдвард Хоффман, биограф Маслоу, в обществе индейцев, по его наблюдениям, «богатство в смысле количества накопленного имущества и прочего добра не имело значения: его раздаривание – вот что обеспечивало человеку подлинный престиж и уважение в племени»[71]. При этом Маслоу поражала жестокость американцев европейского происхождения, которые жили по соседству: «Индейцы в резервации были добропорядочными людьми; и чем больше я узнавал о белых в деревне – худшем скопище уродов и ублюдков, которое мне когда-либо приходилось наблюдать, тем парадоксальнее становилась картина»[72]. Работа Маслоу среди индейцев со всей очевидностью позволила ему узнать довольно много о мировоззрении канадских аборигенов, в том числе о значимости принадлежности к обществу, благодарности за то, что у человека есть, и внесения вклада в улучшение жизни будущих поколений[73],[74].

В то же время пребывание среди индейцев оказало глубокое влияние на представления Маслоу о внутренней человеческой природе[75]. Он отправлялся в резервацию как твердый сторонник культурного релятивизма, но был поражен тем, насколько близки ему по духу коренные индейцы[76]. В кратком отчете через несколько недель после завершения полевых работ Маслоу написал:

Похоже, что каждый человек попадает при рождении в общество не как кусок глины, которому общество может придать любую форму, а как некая структура, которую общество может деформировать, подавлять или использовать как основу. Собранные мною фундаментальные данные, подтверждающие это предположение, говорят о том, что мои индейцы – прежде всего люди и лишь потом члены племени черноногих индейцев. Кроме того, в их обществе практически такой же набор личностей, как и в нашем обществе – разве что с совершенно другими модами на кривых распределения… Я сейчас работаю над концепцией «фундаментальной» [или] «естественной» структуры личности[77].

В неопубликованной заметке, сделанной в декабре того же года, Маслоу написал: «Моя новая концепция фундаментальной или естественной личности… Тезис: эти люди с рождения и до сего дня по глубине души, чувству уверенности в будущем и самооценке сопоставимы с индейцами из племени черноногих, или с шимпанзе, или с младенцами, или с уверенными в себе взрослыми. А потом общество воздействует на эту естественную личность, переиначивает ее, формирует, подавляет…»[78].

В своей книге Самнер подчеркивал, что народные обычаи не следует оценивать просто как «хорошие» или «плохие», на них нужно смотреть с точки зрения адаптивной ценности – их эффективности в плане удовлетворения той или иной насущной потребности. Маслоу в том же ключе считал, что люди по своей сути хорошие, но жизнь и разочарования заставляют их выглядеть иначе[79]. В другой неопубликованной заметке, датированной 1938 г., Маслоу писал: «Все люди приличные внутри. Чтобы доказать это, нужно всего лишь выяснить мотивы их внешнего поведения, например злобности, подлости или порочности. Стоит только понять эти мотивы, и вы не сможете возмущаться поведением, которое они обусловливают»[80]. Это было кардинальным отступлением от господствовавшего в то время в психоанализе представления о том, что люди являются вместилищем деструктивных импульсов, связанных либо с самосохранением, либо с сексом!