«Путь к счастью Эллы и Миши (ЛП)

– У мамы сегодня был один из ее приступов, – нарушая тишину, негромко говорит она и обнимает себя руками. – Она разыскивала фотографию, на которой мы на пляже, чего никогда не случалось. Прекрасно понимая бессмысленность поисков, я угрохала на это целый день, и в конце концов мне пришлось солгать ей, сказав, что, наверное, я ее потеряла, и только тогда она успокоилась. – Она закрывает глаза и делает глубокий вдох. – И я так обрадовалась, когда мама, наконец-то, заснула ... Я самая худшая дочь в мире.

– Нет, это не так. – Я убираю с плеча ее волосы, при прикосновении моих пальцев к ее шее она напрягается. – Ты намного лучше большинства дочерей.

Она качает головой и с трудом сглатывает.

– Вовсе нет. Я так устала от всего этого. Иногда я просто хочу, чтобы все прекратилось. – Она замолкает, переводя дыхание.

Я ломаю голову и подбираю слова, которые заставили бы ее почувствовать себя лучше, но не уверен, что такие существуют. Когда я отхожу от нее, она не смотрит на меня, устремив взгляд перед собой. Добравшись до машины, я открываю дверцу и нагибаюсь за iPod. Прокручиваю музыку, пока не натыкаюсь на одну из медленных и нежных классических кантри композиций и делаю звук громче, а потом снова спускаюсь к ней.

Лес вокруг нас наполняется звуками музыки, и Элла оглядывается через плечо на меня. Я протягиваю руку, давая понять о своих намерениях: мы и прежде так делали, и я уверен, что будем делать и впредь. Она нерешительно смотрит на мою руку, затем осторожно подходит ко мне, придавая лицу беспристрастное выражение.

– Порой ты такой старикан со своей музыкой, – шутит она, останавливаясь подальше от меня и продолжая держать руки скрещёнными на груди.

Я тянусь к ней и заставляю себя улыбнуться, хотя немного нервничаю.

– Эй, «Girl from the North Country» – это классика. Совместный дуэт Джонни Кэша и Боба Дилана.

– Это музыка для стариканов. – В ее голосе слышатся нотки юмора. – Потому что в глубине души ты таковым и являешься.

– А ты старушка раз тусуешься со мной.

Она показывает мне язык, сдерживая улыбку. Я хватаю ее за руку, дергаю за локоть и притягиваю к себе, вызывая у нее смех. Этот звук снимает напряжение между нами, и я понимаю, что пока мой поступок сошел с рук.

Пару раз я кружу Эллу по кругу, вызывая у нее заливистый смех. Стараясь поспевать за мной, она спотыкается и волосы падают ей на лицо. Я не останавливаюсь, пока до меня не доходит, что у нее кружится голова – такое случалось в детстве, когда мы играли у меня на заднем дворе, вот так вот крутясь волчком.

– Миша, пожалуйста, прекрати, – смеясь и спотыкаясь просит она. – У меня все плывет перед глазами.

Я прекращаю ее кружить, и она врезается меня. Элла цепляется за мои плечи и держится за меня, чтобы не упасть, я заключаю ее в объятия и медленно раскачиваю нас, следуя ритму песни. Моя ладонь скользит вниз по ее спине и замирает, когда оказывается рядом с ее попой, я знаю, что не могу переступить черту, по крайней мере, не сегодня.

Она кладет голову мне на грудь, и я вдыхаю ванильный аромат ее волос.

– Порой, ты слишком добр ко мне, – произносит она. – На самом деле, ты меня балуешь. И тебе стоит с этим завязывать.

Одна моя рука лежит на ее спине, а другую подношу к ее голове и прижимаю к себе.

– Ты заслуживаешь, чтобы тебя баловали, – отвечаю я, потому что никто, кроме меня, этого не сделает. Никто никогда не заставлял ее чувствовать себя особенной, дарил ей подарки на день рождения, водил ее по разным местам, и я уверен, что ни ее мать, ни отец не говорили ей, что любят ее. Это стало моей обязанностью в тот момент, когда заставил ее перелезть через забор.

– Чувствуешь себя лучше? – спрашиваю я, целуя ее в макушку.

– Да, – отвечает она, ее руки скользят по моим плечам и обвиваются вокруг моей шеи. – Но Миша?

Я стараюсь сохранять спокойствие, но это трудно, когда она так ко мне прикасается.

– Да.

– Если ты еще раз поцелуешь меня в губы без разрешения, – грозится она, – я врежу тебе по яйцам.

Я фыркаю от смеха.

– Ладно, звучит справедливо.

Она щипает меня за шею, и я снова смеюсь.

– Я серьезно.

– Знаю. – И не сомневаюсь в ее словах, но я рад что она остыла.

Она больше ничего не говорит, и до конца песни я удерживаю ее в своих объятиях. Звучит следующая композиция, а мы продолжаем танцевать, не останавливаясь, пока не проигрывается еще пять песен. Я отстраняюсь только тогда, когда чувствую на себе ее тяжесть, словно она проваливается в сон. Смотрю на нее: ее глаза закрыты, а хватка ослабевает.

– Наверное, стоит отвезти тебя домой, – предлагаю я, убирая волосы с ее лба.

Она качает головой с закрытыми глазами.

– Я не хочу домой.

– Тогда куда ты хочешь поехать? – спрашиваю я. – В мой дом?

Она зевает.

– Мы не можем остаться здесь?

Я стою и смотрю, как она засыпает в моих объятиях. В конце концов, я наклоняю ее назад, просовываю руки ей под колени и поднимаю. Она слишком устала, чтобы со мной спорить и лишь прижимается ко мне, когда я отношу ее обратно к машине. Я открываю дверь и устраиваюсь на водительское сиденье.