Путь к счастью (СИ)

Вместе с дядей мы прошли на кухню, где уже стояли свежесваренный кофе и ужин. Предположительно, он был из ресторана. Сам родственник готовить не умеет.

— Мы с Леной поссорились. Не хочу возвращаться домой. — Дядя устало сел за стол и потер переносицу. Я тоже последовала его примеру и села напротив. — Пусть успокоится и подумает над своим поведением.

Я немигающим взглядом посмотрела на дядю. Что-что, а благородство у него в последние годы отсутствовало. Наверное, именно поэтому он полностью отошел от лечения пациентов и окунулся в административную работу. Нет, родственник не был бесчувственным чурбаном. Но уйти из собственного дома из-за обнаглевшей девицы…

— Ты не думаешь, что это уже перебор? Не забывай, что ты хозяин квартиры, а не она!

— Не лезь! — Его грозный взгляд я встретила достойно.

— Дядя, зачем тебе нужна эта пустышка? Что ты в ней нашел? Вокруг столько умных взрослых женщин, а ты пал к ногам этой стервы. — Что касалось Лобовой, я всегда не стеснялась в своих выражениях. Она много выпила нашей с дядей крови.

— Не оскорбляй ее! Я же просил. — Демонстративно закатила глаза. — Лена молодая, красивая, заботливая.

— И редкостная интриганка, — вставила я.

— Не перебивай. Мне уже не тридцать и пора бы подумать о наследнике и жене.

У меня чуть челюсть не отпала. Она его приворожила, что ли?

— Ты собрался жениться? На ней? А как же тетя Люда? Ты же ее так любил и хотел вернуть… — Я прикусила язык. Для родственника это не просто больная тема, а закрытая на семь замков. Жаль, что обратно слов вернуть нельзя.

Людмила Станиславовна была первой и последней женой дяди. Вживую я ее никогда не видела, только по рассказам и старым фотографиям. В роковой день ей стало плохо, она попросила остаться его дома, но дядя выбрал карьеру. Людмила потеряла их первенца на четвертом месяце беременности с ужасными осложнениями по здоровью. Она возненавидела его, закрылась в себе и уехала в неизвестном направлении. После этого он долго искал ее, пытался вернуть, но ничего не получилось. Женщина его не простила.

Мужчина с минуту смотрел в одну точку. Размышлял над моими словами. Хмурил брови. Сжимал челюсти. Опасную тему затронула. Знаю и признаю свою глупость. Стало стыдно перед дядей. Я не хотела тревожить его старые раны. Но если он женится на Лобовой, она оберет его до нитки, оставив с одними драными штанами, и бросит. Зачем ей мужчина почти на двадцать лет старше ее самой? Это не любовь, а холодный расчет.

— Не отвечай, — прервала наше неприятное молчание. — Я приму любое твое решение. Однажды она покажет свое истинное лицо, просто сейчас, видимо, не время.

Дядя если что-то и хотел сказать, то решил оставить это при себе и заняться готовым ужином.

— Расскажи, где мой отец?

Об отце я знала лишь имя, возраст, ну и статус богатого бизнесмена. Никогда не интересовалась его жизнью. Он, впрочем, моей тоже никогда не интересовался. Хотя в пятьдесят уже пора было осознать свои ошибки молодости и попытаться наладить со мной контакт. Увы, он этого не осознал и предпочел никогда обо мне не вспоминать.

— Зачем тебе? — Дядя насторожился, даже есть перестал, отложив вилку с ножом в сторону.

— Хочу встретиться.

— Думаю, это плохая идея.

— Мне нужно с ним встретиться. Расскажи, пожалуйста.

— Ксюша, он отказался от тебя до твоего рождения. Когда ты стала жить со мной, он приходил ко мне поговорить. И знаешь, что Леша тогда сказал? — Он поставил локти на стол и сложил руки в замок.

Я затаила дыхание, сжав со всей силы столовый прибор.

— Посоветовал вернуть тебя обратно в детский дом, потому что в нашей семье не может быть таких болезных. Как видишь, я его послал и до сих пор не поддерживаю с ним никаких отношений. Советую тебе не искать с ним встречи. Выставит за дверь, даже не выслушав.

— Пусть так, но я должна его увидеть. — Было противно осознавать, что оба родителя так просто отказались от меня…

Я всегда выделялась из общей массы детей. И в доме ребенка, в который попала сразу после рождения, и в детском доме, и в ПНИ (психоневрологическом интернате). Да, там я тоже побывала. Правда, всего полгода, и вернули в детский дом, но и этого хватило сполна. У меня было большое стремление с раннего детства стать «нормальной», как говорили в детдоме. То есть не просто выжить, но и создать семью, найти дело по душе и просто наслаждаться жизнью. Если бы не дядя, я бы сломалась. Моя грань в пятнадцать лет уже почти стерла все границы дозволенного… И все из-за скотов, которые гнобили меня несколько лет подряд.

— Я приглашу его в воскресенье к нам на ужин. Приходи. Но помни, руку помощи он тебе никогда не протянет.

— Посмотрим…

***