Путь к себе. Разговоры с психотерапевтом

– Говорят, дьявол в деталях. Бывает, случается так, что в жизни происходит событие, казалось бы, совсем незначительное, маленькое, вообще ничего не стоящее, конечно, только на первый взгляд, но удивительно, как это ничто способно влиять на окружающий мир, подобно гораздо более значимым явлениям. Вот скажи, как ты вывозишь все это дерьмо? – не дожидаясь ответа, Дэн продолжил развивать свою мысль: – Ты кажешься таким гармоничным и невозмутимым в то время, как люди оставляют тебя. Взять хотя бы Джил, помнишь, когда она ушла, конечно, не сразу, но буквально через неделю, ты казался равнодушным и таким лёгким, как тебе это удавалось?

– Ах, Джил, – Филипп медленно произнес её имя, словно смакуя каждую букву. – Сейчас, ты говоришь о лёгкости моих переживаний, но, друг, в тот момент внутри меня была буря. Я был напуган ее красотою и обаянием, представляешь, напуган! Так она мне нравилась. Когда она ушла… Господи, иной раз, когда вспоминаешь прошлое, кажется, что это было и не с тобой вовсе, словно ты пытаешься вспомнить чью-то историю, у тебя так бывает? Погружаешься в омут воспоминаний, а чувство – словно это не про тебя, и где там найтись? Ну да бог с ним, когда я понял, что она ушла, я тогда знаешь, что сделал? Сказал себе: «Если суждено – пересечемся», – и отпустил. Я буквально снял с себя бремя ответственности за происходящее и отдал незримой судьбе. Вот как я остаюсь таким равнодушным, становлюсь безответственным, храня внутри гнетущее ожидание, лишь в глубине души надеясь, что нужен и человек останется, – последнюю фразу Филипп решил не озвучивать, а лишь незаметно проглотил, незаметно даже для себя.

– Всегда и со всеми?

– Всегда, со всеми.

– Что ты чувствуешь, когда так поступаешь?

– Тебе доводилось намеренно отступаться от желаемой цели?

– Да.

– Воооот, – протянул он, – это чувство бессилия, желание плюс страх сливаются в кошмар.

– Почему ты никогда не пытался удержать их? Хотя бы одного…

– Когда не можешь дать человеку то, что он хочет, лучше отпустить. Это мой выбор.

– Тяжело, наверное…

– Что?

– Думать за других людей.

Последняя фраза не требовала ответа. Дэн потушил сигарету о стеклянный край почти переполненной пепельницы и вышел из комнаты, оставляя Филиппа наедине со своими мыслями в пространстве оглушающей тишины.

– Фил, если ты ещё не передумал, я могу остаться с тобой, Новый год ведь.

– Нет, спасибо тебе, сегодня я хочу побыть один.

– Ты всегда этого хочешь, и, надо сказать, лучше от этого тебе не становится. Ладно, – выдохнул он, – завтра увидимся, дверь сам закрою.

– Спасибо, Дэн, – ответил он, всматриваясь в свое размытое отражение на окне.

Вечер 31 декабря, несколько часов до Нового года. Единственное время в году, когда человек, может по-настоящему остро ощутить удар своего одиночества, клинок, обнаженный негласным объединением всех, вокруг тебя, но не с тобой. Погружаясь в глубину своих чувств, Филипп медленно оглядывал счастливых людей, стремительно заполняющих улицы вечернего города своим смехом, радостью, любовью. Всем тем, что лишено цвета, запаха и силы для тех, кто отделен пропастью от проживания данного эмоционального спектра. Окинув взглядом праздничную атмосферу города, Филипп не намеревался и последующие годы проводить в этом состоянии, так что ему оставалось одно: попрощаться. Он взял бокал, лист мятой бумаги, что валялся на подоконнике его балкона, ручку и принялся писать.

– Привет, Джил! – зачеркивает. – Нет, не то, слишком радостно, может быть: – Джил, сегодня 31 декабря, не знаю, где ты, ведь уже полгода прошло, полгода без тебя. Да, пожалуй, недурное начало, – смочив горло горячим глинтвейном, он продолжил писать, параллельно проговаривая каждую фразу вслух, чтобы она поняла, чтобы он сам понял. – Надеюсь, у тебя все хорошо. А если нет, то, наверное, ты была права, лучше мне и не знать. Знаешь, вокруг все пустое и безликое, с того дня, как ты ушла, я словно замер, не чувствую вкуса еды, холода зимы, все заполонила тупая, ноющая боль, бьющая во мне непрерывно и неустанно. Иногда мне кажется, что это страх, страх одиночества, отравляющий меня своей безграничной властью. Честно говоря, я устал, ах, Джил, как же я устал ждать тебя, искать в толпе и не находить. Бывает, знаешь, засыпаю, а там ты, и мне так легко и спокойно, но любой сон заканчивается, я открываю глаза и вновь проваливаюсь в бездну реальности, а она безжалостно поглощает меня своей серостью, своим однообразием, пустотой. Ладно, это всё неважно, я ведь хотел тебя просто поздравить. Стоп, – остановил он сам себя. – Это ложь, дурак, надо написать правду! – Джил, это неправда, я не хотел тебя поздравлять, желать счастья и прочую дребедень, на самом деле, я хотел, да и сейчас хочу одного: отпустить тебя, оторвать себя от тебя, ментально, энергетически, как угодно, лишь бы без тебя. Прости за все, это письмо последнее, правда. Все это так глупо, я ведь даже стих написал, называется «Незавершенность».