Путь к себе (СИ)

Противный скрежет и писк врезались в мозг. Я хотела отвернуться на другой бок, но что-то мне сильно мешало. А еще руки меня не слушались. Они неожиданно были слишком тяжелыми. Намного тяжелее, чем казались мне еще вчера. Видимо, я окончательно превратилась в развалину. Собственные веки не открывались, настолько меня измотала болезнь. Хорошо, что обезболивающее пока еще действовало…

— Попрошу вашего внимания на показатели! Судя по ним, она уже в сознании, — услышала я слова со странным незнакомым акцентом. — Все показатели в норме, но большей реакции от нее вы пока не добьетесь.

— Это еще почему? — недовольно и резко произнес второй голос. — Разве схема не отработана вами до совершенства?

— В обычных обстоятельствах так и есть, но в этом конкретном случае нет ничего обычного. Мы не просто переносили подготовленное сознание. Мы восстанавливали поврежденные клетки мертвого мозга. Болезнь слишком сильно затронула каналы памяти. А ведь именно это было главным условием контракта. Полное восстановление ее личности и всех накопленных воспоминаний.

— Я понял вас, доктор. Вы отлично сработали и на этот раз, — удовлетворенно произнес голос номер два. — Признаюсь, я уже думал, что нас разорвут на части эти стервятники. Они и так каждый год требуют полного отчета. Ищут возможности взыскать с нас набежавшие проценты. А это будет, хорошо, если не две трети всей компании. Если она не подтвердит свое полное восстановление, мы все лишимся работы.

— Пока я могу вас заверить лишь в том, что мы превзошли себя и девушка возвращена к жизни. Все процедуры были проведены идеально. Нам остается только ждать и верить в наши исключительные технологии. Знайте, у нас все получилось сегодня, — может быть, он и верил в то, что говорил, но я сама не спешила бы так уверенно говорить о своем полном восстановлении.

Тело не слушалось меня, какую бы команду я не пыталась ему отдать. Меня окутывала полнейшая чернота, а тело не ощущало ни тепла, ни холода, ни сквозняков. Если добавить к этому невозможность открыть рот и произнести и звук, то все что мне оставалось — слушать чужие разговоры и запоминать.

— Я буду верить в это, как и вы доктор, но мне нужны подтвержденные ей самой факты, а не показания каких-то приборов.

— Теперь дело осталось за малым: погрузить ее в восстановительный сон и начать работать над ее мышечной тканью. У девочки должны быть не только голова, но еще и ноги, и руки… — голос отдалялся от меня, пока я уплывала в обещанное лечебное беспамятство.

Но я успела зацепиться за слова незнакомца про отсутствующие руки и ноги. Неужели сейчас их у меня нет?! Но ни испугаться, ни попытаться проверить я не успела — уснула, не сумев и пикнуть.

* * *

Второй раз я пришла себя в другом месте и даже смогла открыть глаза. Замечательное состояние, когда ты видишь и можешь вдохнуть, ощутив стерильность, от которой затрепетали рецепторы. Непривычный цвет стен был первым, на что я обратила внимание. Канареечно желтый перетекал в темно зеленый и обратно. Если я в больнице, то она явно странная. Или у их маляров проблемы со зрением.

— Приветствую Вас. Я рада, что вы снова с нами, — раздалось из угла комнаты.

Переведя туда взгляд, я увидела, что там сидела непривычно зеленая женщина. Она практически сливалась с интерьером.

— Добрый день, — обескураженно ответила я ей.

В голове билась мысль, что тут нет никаких проблем с цветом, а проблемы лишь в моей пострадавшей голове. На этом фоне мой глухой и скрипучий голос был мелочью. К нему я привыкну, а вот к подобному дальтонизму привыкать не желаю.

— Сейчас очень раннее утро. В клинике почти никого нет, но я могу ответить на все ваши вопросы, — девушка подошла ближе и улыбнулась, показав мелкие острые зубы. — Меня зовут Сорта, и я буду вашей личной сиделкой до тех пор, пока вы сможете самостоятельно ходить, есть и помогать себе в прочих естественных мелочах. Стесняться меня не нужно, это мои профессиональные навыки.

— Буду рада, и поверьте, я не собираюсь отказываться от любой помощи. У меня нет на это пока никаких сил.

Улыбнувшись, я попыталась приподняться, но у меня ничего не вышло. Тело меня не слушалось совсем. К горлу подскочила тошнота от страха, что я парализованная развалина.

— Не нужно тревожиться, прошу вас! Успокойтесь и дышите спокойно. Все хорошо, — вскинула руки Сорта. — Вы только осознаете свое новое тело. На полную активацию большинства рецепторов потребуется, возможно, неделя.

— Семь дней слабости — это не много, — переведя дыхание, задумчиво произнесла я.

В это время сиделка подняла спинку кровать, нажимая на череду кнопочек на тумбе рядом со спинкой кровати, расположенной в моих ногах.

— Семь? Нет! В одной неделе десять дней. В одном дне тридцать часов. В месяце пятьдесят дней и пять недель. В году десять месяцев, — как само собой разумеющееся, произнесла зеленокожая Сорта.

Прибывая в растерянности, я только и делала, что кивала в ответ на ее слова. Но новые данные в голове не укладывались. Они шли в разрез с тем, к чему я привыкла.