Путь к себе (СИ)

За подобным занятием время пролетело почти не заметно. Наступило время открытия салона, хоть и отложенное его владельцем. Я ушла создавать интерактивный каталог для регистрации со всеми необходимыми пометками. Всех-всех моих текущих средств хватит лишь на сорок изображений. Мы решили не зацикливаться только на флоре и добавить несколько представителей фауны. Мне пришлось показать все рисунки из памяти очков и перчаток, начиная от самых первых. Может, мне показалось, но для современника даже самые привычные картинки типа «домик с рекой и лесом» были чем-то волшебным. Несбыточной мечтой видеть из окна природу. Даже иметь само окно живущие на станции не имели возможности. Разве что самые богатые, чьи квартиры выходили на зеленую зону парка. Я туда даже не смогла попасть, ведь вход разрешен только по пропускам, выдающимся владельцем станции лично.

Рисунки с тиграми, карпами кои, орланами, змеями и скорпионами должны были понравиться мужской части клиентов. Однако, я была против работы с проститутками, а мой новый партнер не видел разницы. Если они работают не на улице или совсем гнусных палубах, то новые и яркие тату могут стать нашей самой выгодной рекламой. Причем, вложений от нас она не потребует никаких.

Забавно, но мне не было страшно расставаться в этот раз с имеющимися средствами. Я не брала никаких кредитов или займов. Работала с имеющейся у меня на пронте наличностью и знала, что уже завтра смогу внести на него десять единиц. В свете текущих обстоятельств я согласилась на предложение по уборке от кафе и двух небольших магазинчиков.

В итоге, через десять дней местной недели я вновь имела средства в двести пятьдесят единиц с уборки. А стартовавший проект тату набирал немыслимые для Рирко обороты. За девочками со средних палуб потянулись их клиенты и клиентки. Вместо одного цветочка они просили скомпоновать букетик, оплачивая каждое изображение отдельно. И вместо одной единицы порой сумма выходила в десять и даже тридцать единиц. Для моего бюджета подобные траты на простое изображение красивых, но не живых цветов, были бы сравнимы с самоубийством. Но девушки во все времена любили украшать себя, пусть и таким непривычным для меня образом. Не изящными драгоценностями, а татуировками.

В мое время отношение к татушкам было двояким. Кто-то хвалил за храбрость молодое поколение, восхищаясь тату, как новым искусством. А кто-то, как мои родители, считали любые тату отголосками тюремного прошлого. Мне никто и никогда не позволил бы нанести на мою кожу нечто подобное. Ни семья, ни муж Петр.

Однако, я сумела перестроиться и даже получала удовольствие, слушая восторги Рирко о возросшей популярности салона. Он предлагал мне взять все затраты на права на себя, но я отказывала. Не хотелось лишаться козыря даже перед ним. Ведь отдавать добровольно ведущую роль в бизнесе равносильно самоубийству. Лучше сорок процентов регулярно, чем шестьдесят, но без права диктовать свои условия. Очень я не любила ввязываться в контракты, по которым меня могут прижать к ногтю.

Постепенно я научилась сама управлять современной машиной для наколок. Я работала по два часа в день с самыми оригинальными клиентами. Они желали не просто маргаритки с жасмином, перевязанные ленточкой с красивым бантиком. Им важен был смысл, вложенный в композицию. Те, кто потерял родных, просили набить на память свою верность, грусть и любовь, свои искренние чувства к матерям и отцам, к не вернувшимся избранникам и друзьям. Цветочная композиция позволяла обходиться без имен, дат и указаний степени испытываемых чувств. Она демонстрировала всему миру шараду, смысл которой могли понять единицы. Никто не лез к владельцам тату с вопросами, как они себя чувствовали, смогли ли пережить утрату. Окружающие видели красивые цветы и улыбались им, и тем самым, по мнению моих заказчиков, отдавали почести их близким, сами того не понимая.

Для меня подобная философия татуировок была в новинку, и слова клиентов трогали что-то в моем сердце, примиряя с выбранной Рирко стратегией продвижения. Не важно, люди или инопланетяне, все умеют грустить и любить, испытывать благодарность и печаль. Тогда в чем смысл делить всех на тех, кто похож на меня, и тех, кто отличается слишком сильно? Засилия киборгов, предсказанного во множестве фильмах, не случилось, а чувства, в той или иной степени, присущи любой расе.

Конечно, не все жили мирно в открытых галактиках, с радостью вступив в союзы и принимая подчиненную роль первооткрывателя, как те же вергены. Вспыхивали конфликты разных масштабов за свободу и возможность жить без чужого контроля. Порой бушевала война в разных концах объединенных галактик. Но в итоге, на подобных моей станциях, разделение на своих и чужих было условным. Чаще всего все делились лишь на граждан и хешеров. Единственная власть присутствовала у владельца станции и его службы безопасности, а они уравновешивали почти все слои, независимо от суммы зарабатываемых средств за час работы.