Путь к сердцу мужчины

Вечерняя девятичасовая программа новостей в среду началась с сообщения об аресте в Голландии петербургского журналиста Александра Паскудникова вместе с оператором. Им предъявили обвинение в перевозке партии контрабандных бриллиантов. Предполагаю, что наши таможенники кусали локти. Бриллианты были спрятаны в аппаратуре. Очень хитро спрятаны. По телевизору давались какие-то детали, но поскольку я не знаю строение телекамеры, то не поняла, где именно они там находились. Промелькнули кадры разобранной телекамеры и двух фотоаппаратов. Я уловила только, что камушки все «сидели» в разных местах, словно части аппаратуры.

И Паскудников, и оператор, как говорится, ушли в глухую несознанку. Они заверяли сотрудников голландской таможни, представителей Интерпола и полиции в том, что груз им подбросили, а они сами ни сном ни духом.

«Значит, груз все-таки был?» – подумала я. Паскудников смог раздобыть новую партию за короткий срок? Молодец. Оперативно действовал. Про драгоценности в выпуске новостей ничего не говорилось. Значит, он не взял остатки из тайника в системном блоке? Или они предназначались не для Голландии?

После выпуска позвонил Вова и попросил разрешения приехать вместе с Геной.

Вскоре они уже сидели у меня. Они тоже слышали про Паскудникова. Более того, они сообщили, что к ним приходили «серьезные дяди» и рекомендовали отдать бриллианты.

– Вы отдали?

Парни кивнули.

– У тебя были?

Я кивнула, не вдаваясь в подробности, да ребята их и не спрашивали.

– Странно, что не потребовали никаких письменных объяснений. Они как будто все знали. Сказали: гоните, ребятки, брюлики из квартиры Паскудникова, и мы навсегда забудем о вашем существовании. И вам будет после этого спокойнее жить.

– Как вы считаете, откуда эти «серьезные дяди»? – спросила я.

– После «Новостей» – что из Интерпола, и они явно не очень жаждут общаться с нашими органами. Правильно делают. Но где же этот гад Паскудников брал бриллианты?!

– Ты хочешь там же брать? – улыбнулась я. – Ты не считаешь, что это опасно для жизни?

– Считаю, – вздохнул Вова.

День четырнадцатый. Пятница

В пятницу с утра мне позвонил неизвестный мужчина с акцентом и сказал, что он от Лассе и просит разрешения заехать ко мне домой. Он задержит меня не более чем на десять минут.

– У меня ничего нет, – как дура, выпалила я.

– Я знаю, – на том конце провода явно улыбнулись. – Если хотите, мы можем встретиться в парке. Мне нужно, чтобы вы опознали двух человек по фотографии. Или не опознали.

Я все-таки пригласила его домой.

Мужчина предъявил мне несколько снимков, явно сделанных на улице. Сфотографированные не знали, что их снимают. Одного я никогда не видела. Второго узнала.

Это был тот мужик, в машину которого я села в злополучный вечер той пятницы… Он представился мне Константином и отвез в квартиру Верещагина, а сам исчез.

– Кто он? – спросила я.

– Выясняем. Он брызнул чем-то в лицо Лассе и Юрки. И с этим человеком Александр Паскудников встречался поздно вечером во вторник.

– Он передал ему бриллианты? В смысле, Константин Паскудникову?

– Никто из них никому ничего не передавал. Они разговаривали на улице. Мы не смогли записать их разговор. Использовалась очень мощная техника. По всей вероятности – этим парнем. Она глушила всю нашу. А мы по-настоящему хорошо оснащены.

– Но по выражениям лиц что-то можно было определить?

– Паскудников был страшно обеспокоен. Этот парень его успокаивал.

– Но вы «проводили» его до дома?

– Он ушел. Мы проводили его до дома, в котором, как выяснилось позже, его никто не знает. Он вошел в квартиру живущих на даче людей. Никто не видел, как он вышел. Единственный вариант – перебрался через балконы. Но он не проживает ни в одной из возможных квартир. Ни в одной его не знают – из тех, где кто-то есть.

– А он не может сидеть в одной из тех, которые вы считаете пустыми?

– Мы не считаем их пустыми. Мы точно знаем, – улыбнулся мужчина.

Он объяснил, что сейчас в распоряжении спецслужб имеется техника, определяющая через дверь, через стену, есть ли в помещении живой организм. Причем эта техника определит, человек это или, например, маленькое животное. Она не делает различия между кошкой, мелкой собакой или обезьяной, но человека определяет однозначно.

– А если крупная обезьяна? – улыбнулась я. – Человекообразная? Ваша техника определит, что это именно обезьяна?

Он покачал головой и добавил, что, к счастью, ни ему самому, ни его коллегам пока с такими особями в квартирах сталкиваться не приходилось. Хотя кого только не держат в Петербурге и Москве…

– В нашем случае мы пришли к неутешительному выводу: интересующий нас человек от нас ушел. Но вы хоть что-то о нем сказали.

– По-моему, моя информация вам ничего не даст, – вздохнула я. – На самом деле я ничего про него не знаю. А кто второй? – полюбопытствовала я.