Путь к славе, или Разговоры с Манном

— Ты прав, Джеки. — Сид говорил ровным тоном. Даже мягким. Мы с ним оба всегда знали правду. Не было смысла отрицать ее теперь, спорить. Пожалуй, Сид был даже доволен, что наш обоюдный секрет, о котором раньше мы оба умалчивали, наконец раскрылся. — Мне следовало тогда быть там, с тобой, и… Вместо этого я отпустил все тормоза. Мне жаль, что так вышло, и, наверное, не важно даже, что это бы… или что я потом завязал. Я никогда не притворялся беспорочным человеком, так что, если все дело в этом…

— Дело в том, что ты забыл о своих обязанностях. Пьяный, трезвый ли, ты не… понимаешь? Так что не сиди тут и не веди себя, как… как не знаю кто!

Вот так. Как не знаю кто.

Сид кивнул. Слегка. Взял салфетку, вытер руки. Не то чтобы они были в чем-то выпачканы, — просто он хотел показать этим, что покончил с обедом.

Потянулся к бумажнику:

— Пожалуй, я заплачу за обед. А то у тебя ничего не останется.

— Не надо… я плачу.

— Ты не обязан платить за мой обед, чтобы загладить чувство вины.

— Это бизнес, Сид. Я не испытываю чувства вины.

Он хорошенько оглядел меня:

— Да, похоже, не испытываешь.

Сид поднялся из-за стола, направился к выходу. Остановился, обернулся и сказал:

— Если не получится с «Уильямом Моррисом», тогда…

Это были его прощальные слова.

Сид ушел.

Официант принес мой заказ. Я управился с бифштексом, потом заел его большим ломтем слоеного фруктового торта. Когда я покончил с едой, я не ощущал ничего кроме сытости.

Забавно, как раскрепощает убийство.

* * *

Передо мной лежали бумаги. Бумаги. Так их называли. Это были контракты, которые связывали меня с агентством «Уильям Моррис» на два года. В этом не было ничего странного. Абсолютно. Я пробыл с Сидом дольше, и по той же ставке — десять процентов. Только с Сидом мы не подписывали никаких бумаг. Никаких контрактов. Мы просто пожали друг другу руки, и все. Одно рукопожатие — и он сделался моим агентом, а я — его…

— Что-то не так, Джеки?

— Что вы сказали?

Чет оторвал меня от моих мыслей. Он был здесь, в конференц-зале нью-йоркского филиала «Дабл-ю-эм-эй». Здесь был Чет, женщина, исполнявшая обязанности не то секретаря, не то ассистента, или еще чего-нибудь в этом роде, и тот другой агент, которого я уже видел в Лос-Анджелесе и который никогда ничего от себя лично не говорил.

Чет сказал:

— Внизу восьмой страницы, вот там, вам нужно подписаться. На всех экземплярах.

Я приподнял со стола стопку бумаг, опять опустил.

— Толстенные!

— Юридический документ. — Это сказала женщина.

Второй агент:

— Абсолютно стандартный.

— Для вашей же защиты, — добавил Чет.

Я перелистнул документы до восьмой страницы. Внизу меня ждала пустая строка, оставалось только черкнуть — Джеки Манн.

Оставалось только черкнуть.

Чет снова спросил у меня:

— Что-то не так?

— Да нет, ничего… Просто я никогда не подписывал ничего подобного.

Женщина повторила:

— Обычный юридический документ.

— К тому же совершенно стандартный, — снова поддакнул безымянный агент.

— Если вы хотите, чтобы бумаги просмотрел юрист…

— Я понимаю, все это совершенно обычный и стандартный документ, это во всех агентствах принято. Но мне никогда не приходилось подписывать…

— И вы немного нервничаете? — спросил Чет.

— У вас такое большое агентство. Столько клиентов…

— Вы боитесь, что про вас забудут в суматохе? Законное беспокойство. Законное… для любого другого артиста, но вы же уникальны: комик-негр, пользующийся успехом у белой публики. Вы подумайте, мало ли… то есть нет, много ли существует негритянских дарований, которые добиваются успеха среди белых. Их можно по пальцам пересчитать. Дэвис, Белафонте, Коул, Пуатье. Это клуб для избранных. Скажу напрямик: нам не будет от вас никакого прока, если мы вас туда не пристроим. Мы все здесь для вас будем стараться, Джеки. От меня до самого Эйба. Так что если боитесь, что про вас забудут, то зря. Не забудут. Слишком вы выделяетесь из толпы.

Остальные заулыбались над двусмысленной фразой Чета.

Болтовня Чета несколько улучшила мне настроение, убедила меня в том, что он правильно рассуждает. И все же я продолжал сидеть и ничего не делал.

— Как хотите, Джеки. Я, мы не собираемся вам ничего навязывать, если вы на сто процентов не уверены…

— У меня нет ручки.

После секундной тишины все рассмеялись. У Джеки нет ручки. Ну не обхохочешься ли тут?

Чет пошарил у себя в кармане, вытащил ручку, протянул мне.

Пустую строчку заполнило имя Джеки Манна. Дело сделано.

Потом были рукопожатия и пожелания удачи. Мы немного поболтали, а когда разговор иссяк, я извинился, сказал, что им пора возвращаться к работе. Конечно. Ведь теперь они работали на меня. Я пожал руку секретарше, безымянному агенту, и Чет проводил меня к лифтам.

Чет сказал, что вскоре они свяжутся со мной, что в данный момент он разрабатывает для меня план выступлений и хочет, чтобы я скорее приступил к работе.

Раздался звонок лифта, и я прошел в кабину.

— Джеки?

Я обернулся.

— Моя ручка!

* * *

Филадельфия, Кливленд, две недели в Рено, Тахо…