Путь к тебе

Сегодня среда. Занятие и репетиция. Но мистер Тайрон… Дэн (даже про себя непривычно его так называть, но при этом, невообразимо чудесно!) сказал, что сегодня порепетируем чуть-чуть, да и на общем занятии он тоже не хотел меня особо нагружать. Я сейчас в столовой, беру, как обычно, чай и булочку. Сажусь за пустой столик у окна. Я почти всегда обедаю одна. Как-то с друзьями у меня не клеится. В той школе я дружила с одной девочкой. Да, пожалуй, даже и не дружила, общались просто, сидели вместе. Она не слишком разговорчивая была, такая же, как я. Вот и сошлись. Ее немного странной считали… Интересно, а меня странной считают или нет?..

– Не занято?

Вздрагиваю и поднимаю глаза. Мистер Тайрон… Дэн… Это Дэн… Он смотрит на меня и улыбается. Я ближе подтягиваю к себе свой поднос.

– Нет… Садитесь…

– Здравствуй, Кира.

Дэн ставит на стол свой поднос с обедом.

– Кира, это что, весь твой обед?!

Я съеживаюсь и опускаю голову. Выбор невелик: либо полноценный обед, либо уроки танцев и… Дэн. Я готова совсем не есть, если понадобится, только бы не лишится уроков и встреч с ним… Хотя я сейчас уже не знаю, что для меня важнее: танцы или…

– Мне миссис Глэн сказала, что ты очень плохо питаешься. Но я ей как-то не особо поверил. А сейчас вижу, что она была права. Ты что, каждый день только это на обед ешь?

Я все глубже вжимаюсь в спинку стула, так, что уже даже больно становится. Вот бы сейчас взять и исчезнуть, будто меня тут совсем и не было.

– Судя по тому, что ты не отвечаешь, видимо, каждый день. Послушай, Кира, это же глупо, на диете сидеть. Миссис Глэн говорит, что у тебя истощение от недоедания. Так же нельзя. Чего ты добиваешься? В больницу попасть?

Боюсь на него смотреть. Не хочу, чтобы он ругал меня и сердился. Но мне даже возразить нечего. Что я должна ему сказать, что у меня денег нет за танцы платить, и после этого перестать на его уроки ходить. Да я лучше в больницу попаду!

– Кира, ты и так худая, тебе уже худеть просто некуда больше. Вы, девчонки, за красотой гонитесь, за мерками идеальными, но в худобе ничего красивого нет, наоборот…

Что наоборот?.. Значит… значит… уродина?!.. Да, знаю, я далеко не красавица, но… Значит, я для него худая уродина… Он меня такой считает… А тогда, перед концертом, он наврал, что я красивая, и про волосы, что мне распущенные идут… Ничего мне не идет! Я для него просто худая и уродливая маленькая девчонка… И больше никто… А еще я большая дура, которая чего-то там о себе возомнила!

Я до боли сжимаю и так сжатые руки, которые держу на коленях, бросаю на него быстрый взгляд. Он смотрит мне прямо в лицо, пытаясь прочесть, какое впечатление произвела его речь. А у меня начинают наворачиваться на глаза слезы, подбородок дрожит. Я ничего не могут с собой поделать. Неожиданно для себя самой я вскакиваю, дергаю сумку, которая висит на спинке стула, но она, как назло зацепляется. Дергаю сильнее, стул падает, грохот на всю столовую, а я убегаю со всех ног, уже на ходу вытирая застилающие глаза слезы.

.* * *

Обиделась?.. Что-то я не то сморозил… Надо было лучше продумать, что говорить. Она, наверняка, обиделась. Что же я такого сказал?.. Кажется, что она очень худая, а в худобе красивого нет ничего и даже наоборот… Получается, что я ее уродливой назвал. Господи, какой же я идиот! Девочки-подростки все на внешности своей помешаны, а я брякнул такое. Хотел, ведь, как лучше… Она даже не поела ничего… Надо попытаться ее найти и все объяснить… Хотя, чего уж тут объяснять? Дальше некуда.

Оставляю свой обед и спешу следом за Кирой. Но ее уже и след простыл. Наверное, забилась куда-нибудь и плачет тихонько. Я обхожу всю школу, даже пытаюсь выяснить, через уборщицу, не закрылась ли она в кабинке женского туалета, но ее нигде нет. Нахожу номер ее сотового телефона. Я ни разу до этого не звонил ей. Набираю, но она не отвечает. Должно быть, просто не берет трубку. Мне пора на занятие. Может, она все-таки подойдет?..

Занятие начинается, но Киры так и нет. Чувство беспокойства не покидает меня на протяжении всего занятия, и я время от времени поглядываю на дверь. Занятие заканчивается. Все ученики переодеваются и уходят. На душе неприятным осадком чувство вины и тревога. Беру телефон, чтобы еще раз попытаться ей позвонить. И тут слышу скрип двери. Оборачиваюсь. На пороге стоит Кира. Голова опущена, сутулится, волосы не собраны в пучок, как обычно перед занятием, а белыми спутанными прядями спадают ниже плеч. Стоит и молчит. Но у меня, как камень с души. По крайней мере, с ней все в порядке. Я подхожу, прикрываю дверь и беру ее за плечи.

– Кира…

Раздается тихий судорожный всхлип.

– Извините меня, пожалуйста…

Ее голос дрожит и прерывается. Видимо, она плакала все это время. И все из-за меня…