Путь к трону. Князь Глеб Таврический

Три небольшие лодки с черными фигурами плавали вокруг. В ярком свете горевшей галеры хорошо были видны головы гребцов, ухитрившихся спрыгнуть с погибающего судна. Но возможности спастись у них не было. Все они были расстреляны из арбалетов.

К утру на месте трагедии ничего не осталось: полусгоревшие деревяшки, которые еще совсем недавно были гордым кораблем, медленно уносило течение в ту сторону, откуда они вчера приплыли.

Двумя днями позже этого события в портовую забегаловку Константинополя зашли два моряка, разговаривавшие на плохом греческом языке. Они заказали вина и, подняв кружки, выпили за счастливое избавление от опасности. Заинтересованным соседям они поведали, что чудом избежали захвата судна двумя генуэзскими военными кораблями, которые на их глазах взяли на абордаж большую венецианскую галеру, и только это обстоятельство спасло их жалкое суденышко. Генуэзцы предпочли потрошить богатую галеру, чем гоняться за ними. Через несколько минут весь кабак только и говорил об этом событии. Моряки же, выпив вина, вышли и скрылись в узких улочках портового района. Они шли, покачиваясь, забираясь в самые трущобы, якобы не замечая, что вслед идет внимательно наблюдающий за ними горожанин. Но неожиданно для преследователя они свернули в проулок, и когда растерявшийся шпион побежал туда, он споткнулся о подставленную ногу, упал и сразу почувствовал на шее что-то острое.

– Ты зачем за нами шел? – прозвучал голос одного из моряков.

Растерявшийся незадачливый горожанин промямлил:

– Так мне просто в ту сторону надо идти.

– Представляешь, Домн, – неожиданно раздался совершенно трезвый голос того же моряка, – ему тоже надо было в этот загаженный тупик. Если хочешь жить, давай выкладывай – кто ты, что ты, для кого все высматриваешь, и быстро, быстро! – Острие стилета еще глубже вошло в шею допрашиваемого. Через двадцать минут из тупика вышли два молодых прилично одетых горожанина с небольшим тючком. Если бы сейчас кто-нибудь из местных очень небрезгливых оборванцев зашел в этот тупик подальше, наплевав на многочисленные кучи нечистот, он мог бы обнаружить в одной из таких куч раздетый труп с изуродованным лицом.

Мы отгребали от гибнущей галеры, рядом со мной сидел Иоанн Комнин и периодически нервно посмеивался. Меня тоже иногда пробивало на хи-хи. Еще бы – я сижу в одной лодке с соправителем Восточной Римской империи, только что вместе со мной принимавшим активное участие в уничтожении венецианской галеры. Потомственный воин Иоанн, неоднократно водивший войска в сражения, сейчас, наверно, в первый раз участвовал в этих операциях как рядовой исполнитель.

– Константин, – в который раз говорил он мне, – ты, наверно, сумасшедший. Только сумасшедший может отправить на дно галеру с грузом шелка. Ты хоть представляешь, сколько он стоил?

– Иоанн, сколько бы он ни стоил, он не стоит наших жизней, я тебе уже объяснял, что, если мы начнем брать трофеи или просто уводить галеры, это будет ненадолго, и нас очень быстро раскроют. Сам представь: противники рассуждают так же, как ты, им в голову не придет, что можно специально сжечь или утопить такое добро. И потом, как ты представляешь сражение с двадцатью пятью арбалетчиками и сотней воинов? Наше подразделение не создано для морских битв и абордажей.

– Да я все понимаю, – тихо шептал мне на ухо Иоанн, – просто не по себе, когда такое богатство уходит на дно.

Вот уже месяц мы искали приключений на Галлиполийском полуострове, на нашем счету была уже не одна сожженная галера. Венецианцы вели себя в проливах как короли и не считали нужным особо тщательно охранять свои суда. Мы же вели себя осмотрительно и пока уничтожали только суда, идущие в Венецию, поэтому тревоги среди населения колонии еще не было. Но по моим подсчетам, в ближайшее время прибывшие галеры должны принести печальную весть о бесследном исчезновении десятка судов. Поэтому пора было начинать вторую часть нашей авантюры – перевести все стрелки на давних соперников и врагов Венеции генуэзцев.

Так что сегодня мы свернем свою деятельность и отправимся в Константинополь. Пора «обрадовать» венецианскую колонию потерей половины торгового флота. Конечно, что для самой Венеции эти десять галер – пустячок, но лиха беда начало. Я надеялся, что вскоре уже генуэзцы тоже поубавят кораблей у своих соперников.

Темная ночь опустилась над Галатой, пригородом Константинополя, отданным василевсами под генуэзскую колонию. Галата спала спокойным сном. Только в доме у подесты[21] Алберто сидело несколько видных торговцев.