Путь к власти

— Уж не на ложе ли вас Рырг застиг? — спрашивает, и глаза пытливые.

Молчит Делайя, что и сказать не знает.

— Так нет в этом постыдного, — улыбнулась Арша по-доброму, — если муж жену уважает, тогда стыда нет.

Осторожно прошла Делайя, совладать с собой пытается, да спрашивает вежливо:

— Молода я совсем, только в эту весну девушкой стала… мне на ложе и глядеть совестно.

Поверила Арша, хотела бы еще сказать, да вошел Рхард, начал дверь прилаживать, прощаться пришлось.

Разожгла Делайя очаг, достала мясо по бабушкиному рецепту в вине с луком замоченное, над очагом разместила. Как закапал сок над огнем, ароматом дом наполнился. А Делайя уже тесто месит, да не тугое, не глине подобное, а мягче сыра. И не на воде, на сметане с молоком кислым, и сама нет-нет, да и на мужа взглянет.

А Рхард и не скрывает, что женой милой любуется. И обнял бы, и уста целовал, да увидит кто, опозорит он Дарину свою.

Уж солнце в зените, обед готов, да и Рхард работу завершил. Стоит, дверь осматривает. Хороша дверь, дубовая, толстая, такую и откроешь не сразу. А шкуру не снял пятый волк, так оставил. Да к жене повернулся. И молчит, а слов ее ждет.

Делайя похвалить всегда рада, особенно когда повод достойный:

— Хороша дверь, — подошла, рукой провела, — ни щелей, ни зазубрин! Мастеровые в племени Белого Тигра хуже делают.

Улыбается пятый волк, приятны ему речи ласковые, обнял жену, поцеловал нежно:

— Уж теперь каждую ночь мыть буду тебя, Дарина-подарочек, никто не войдет!

И целовал, и гладил, и ласкал, покуда дым не отвлек. Кинулась Делайя к очагу, да поздно, лепешка в уголь превратилась. Пришлось камень менять, другой ставить, лепешку новую делать. А Рхард не унимается, то обнимет, то шею жарко целует, а то и руки перехватывает, готовить не дает.

Не удержалась Делайя, как сняла лепешку последнюю, да на стол положила, повернулась к пятому волку, в глаза смотрит, шаг к нему делает. Улыбнулся воин, да на шаг отступил. Еще раз шагнула Делайя, а Рхард снова отступает. Так и до ложа дошли, и про обед и про дела забывшись.

Лежала на ложе Делайя, к мужу как кошка ластилась, намиловаться не могла, да вопросов много было, а коли спросить не у кого, так только муж и остается.

Обняла крепче и говорит:

— Сказала Арша, что нет на ложе стыда, коли муж жену уважает.

Вздрогнул Рхард, насупился. Видимо тяжело ему ответить, да жена ответа ждет, в глаза заглядывает. И понимает воин, что спросить ей больше не у кого.

— Если муж жену уважает, не станет бесчестить устами да ласками, рубаху не снимет, — говорит хмуро, в глаза не смотрит.

Задумалась Делайя. Ночь их первую вспомнила, да и с обидой сказала:

— Нет страшнее обиды, чем муж к жене равнодушный!

Улыбнулся Рхард, целовал в благодарность ласково:

— Светлая ты, как солнце на утренней заре, да Черные Волки ночь ценят. Тяжело тебе будет.

Только не привыкла Делайя трудностей бояться, поднялась, рубашку надела, а платье не стала. Заметил это Рхард, штаны надел, рубашку нет, стоит, посмеивается.

— Обедать садись, — легко Делайе с ним, сердце песней из груди рвется.

Руки вымыл, за стол сел, на жену хитро поглядывает, да не выдержал:

— Уж все племя слюной извелось, чем кормить будешь, Дарина?

А и сама видит, что удалось мясо по совету Исеи, на стол ставит, ножом режет. Пропеклось мясо, а нежное, сок пускает.

— Попробуй, — говорит Делайя лукаво, — тебе понравится.

Усадил ее рядом воин, только тогда есть начал. И Делайя, про смущение забыв, с ним обедала.

Не принято в племени Черного Волка за столом говорить, а и молчать не могла дочь воина Ракеша.

— На закате велела мне старуха прийти с хлебом… А куда идти и не знаю.

Задумался Рхард, жевать перестал, ответил резко:

— Никуда не пойдешь сегодня. Ночь плохая. А к Седой Волчице вместе пойдем, одну не пущу.

Кивнула Делайя, приятна ей была забота мужа, а пятый волк продолжил:

— К матери отведу сегодня, у нее все смело спрашивай. А пока так скажу: Я пятый волк в племени, ты жена моя, мы кровью связаны, меня во всем слушать должна. За ворота не выходи, коли к тебе воин обратится, в глаза не смотри, да первая не говори. В степь сама не ходи, как стемнеет и к реке ходить нельзя тебе.

— Почему? — не удержалась Делайя.

Подался Рхард чуть вперед, и хоть и говорил спокойно, а в голосе что-то странное:

— Ты жена пятого волка. Кто на тебя косо взглянет, кровью ответит! Но… к реке ночью не ходи! — снова сел спокойно, на кувшин с молоком посмотрел. — Слабая ты, не носи больше. Сестру пришлю.

Радовалась Делайя, видела, что о ней муж думает, заботой окружает, но слова про ночь из мыслей не идут.

— Отчего ночь плохая? — и смотрит пытливо.

— Третья ночь лета, — пояснил Рхард, — танцуют сегодня волчицы у костра.

— Все танцуют? — недоверчиво спрашивает Делайя.

— Самые сильные, — отвечает Рхард, да хмурится.

Поняла Делайя, что скрывает правду за словами, всего не говорит ей муж. Наливает ему молока, да ласково так:

— А жена пятого волка у костра танцевать должна?

— Должна… — ответил Рхард, да осекся.

Смотрит на Делайю напряженно, молчит, как сказать обдумывает. И голосом ласковым: