Путь к Золотистой

Я пожалел, что мой фонарь остался в зале одиночества, но не бежать же за ним, когда и так времени нет. На ощупь я нашёл и натянул на себя рубашку и брюки. Потом наскоро умылся - вода ещё бежала из крана, хоть и тонкой струйкой. Но света уже не было по всему посёлку, потому что энергостанция была остановлена и законсервирована. Я слышал, как папа объяснял всё это маме, которая, суетясь, готовила на кухне завтрак для нас.

– Вик, иди завтракать, - позвала она.

– Сейчас, - ответил я.

– Не сейчас, а иди, времени и так в обрез, - добавил папа.

Завтрак не отнял у нас много времени. Я быстро сжевал пару бутербродов, запивая их холодным компотом, и сказал, что больше кушать не хочу. Мама не стала как обычно настаивать, чтобы я позавтракал поплотнее, а только тяжело и с каким-то надрывом вздохнула. А папа сказал:

– Надевай на себя свой скафандр, мы пойдём наверх.

– Сейчас там не жарко, - ответил я, но скафандр всё же надел, его в любом случае следовало вернуть на корабль.

Тут же к нам, с фонариком в руке, влетел Серёжка:

– За скафандром? - спросил я.

– Ага, - последовал ответ.

– На, одевайся.

Серёжка попытался побыстрее натянуть его на себя, но запутался ногами в штанинах и, не поддержи я его, то растянулся бы на полу.

– Не спеши, Серёга, никто без нас не улетит.

Он гневно стрельнул в меня глазами, молча и аккуратно надел на себя скафандр и сразу же убежал к себе. Я даже не попытался задержать его и извиниться, хотя и почувствовал себя перед ним виноватым. Всё-таки посмеялся над ним, хоть и обещал не смеяться. Ну, да ничего, успею ещё извиниться. До Земли нам ещё целых три месяца лететь, десять раз успеем и поссориться, и помириться.

– Ну, всё, пора, - сказал папа и направился к выходу.

Я взял в руки пару сумок и пошел за ним. Но он заметил это и остановил меня:

– Вик, всё это нужно оставить, мы уходим налегке. Там есть всё необходимое для нас.

– Но почему? - вырвалось у меня.

– Все вопросы по дороге, идём быстрее.

Но задать ему вопросы я не успел. Он встретил Председателя, и они начали о чем-то вполголоса говорить. Я увидел идущего немного впереди Серёжку и, конечно же, догнал его.

– Серёж, ты меня извини.

– Ты о чем, Вик?

– Получается, что я над тобой посмеялся.

– Ты же не специально. И я на тебя ничуть даже не обиделся.

– Спасибо, - сказал я, и на душе у меня всё-таки отлегло, - Серёж, ты не знаешь, почему мы уходим налегке?

– Откуда? Никто ничего не хочет объяснять. Я с собой только это и взял, - он протянул мне узкий футляр из прозрачного пластика, в котором лежала тонкая каменная пластинка.

– Что это?

– Не узнал что ли, это же диверит, камень, найдённый только здесь, на Дивере.

– На память?

– Можно и так сказать. Но вообще-то я эту плитку разломлю, половинку оставлю здесь, а вторую возьму с собой.

– Как талисман?

– Нет, как надежду на то, что хоть кто-то из нас потом вернется сюда и сложит половинки в целое. Правильно?

– Если ты так считаешь, то наверно правильно.

– Только тогда надо, чтобы из посёлка мы вышли последними. Чтобы никто нам не помешал.

– Притормаживаем.

Мы начали пропускать вперед тех, кто шёл позади нас, и на площадку перед лестницей вышли последними. Здесь стоял сам капитан Рикст:

– Поторапливайтесь, ребята, скоро старт, - улыбнулся он нам.

– Мы быстро, дядя Артур, - сказал Серёжка.

Он разломил плитку, одну половинку положил рядом с лестницей в небольшую нишу, так, чтобы никто не мог на неё случайно наступить, вторую же, вместе с футляром, сунул под скафандр и заспешил вверх по лестнице. Я же пошёл рядом с капитаном, решив, что уж у него-то я обязательно узнаю всё, что хочу.

– Скажите, почему нам приказано идти налегке?

– Иначе "Игла" оказалась бы просто-напросто перегруженной для первого внепространственного маршевого режима, а идти на втором - потерять лишние два месяца. У нас и так каждый килограмм на учёте. Мы даже часть своих запасов оставляем здесь… Но ничего, на Земле у вас будет всё необходимое, даже то, чего здесь никогда не было, Земля - богатая планета.

– Но ведь до Земли нам ещё три месяца лететь.

– Вы их просто не заметите, - снова улыбнулся капитан, - эти месяцы окажутся для вас всего лишь одной долгой ночью. Уснете, а проснетесь уже на Земле.

– Не понимаю, - сказал я, искренне удивившись.

– Видишь ли, Виктор, "Игла" - это не пассажирский корабль и даже не транспортный, это малый крейсер. Ресурс системы жизнеобеспечения у нас ограничен, да и со свободными помещениями не густо. Поэтому вам придётся полежать в анабиозе. Сейчас это нисколько не опасно, как будто простой сон. Так что не бойся.

– Я и не боюсь, - сказал я, хотя если говорить честно, мне сделалось совсем уж не по себе. Странным образом это сильно напоминало Серёжкин сон. Нужно догнать его и обо всём рассказать. Я обогнал капитана и поспешил наверх, но Серёжку уже не догнал. У выхода стояли дисколёты с "Иглы", а один только что взлетел. Серёжки наверху не было.

– Он уже улетел, - сказал мне папа, - а увидитесь вы теперь только на Земле.

– Значит, ты всё знал и ничего нам не сказал, - выпалил я.