Путь к Золотистой

– После всего, что случилось в тот день, мои создатели не знали, что им делать, и это взрослые солидные, хорошо образованные люди. Отыграть события назад было уже невозможно. Из моей памяти вообще нельзя ничего стереть выборочно, можно стереть только всю память сразу и записать на её место что-то другое, но для такой сложной манипуляции ни времени, ни возможностей у них уже не оставалось. Ну а делать хоть что-то им было нужно обязательно, и без промедления. Они считали, что я всё ещё не вполне готов к тому, чтобы быть машиной, что мне ещё хотя бы пару лет нужно было пробыть обычным "человеком". Но я-то уже узнал, что я не человек, знал и то, что никогда не был человеком. И, к тому же, оказавшись подключенным ко всем своим уровням, я запомнил, как это делать, и мог по собственной инициативе производить подключение, хотя, и не хотел этого делать. Вдобавок к этому, им стало практически невозможно управлять моим состоянием так, как они делали это прежде. И я уже не мог даже внешне быть подобием человека. После всего происшедшего я не хотел и не мог ни есть, ни спать, ни дышать. Я даже не мог уставать.

Всё это я смог выяснить всего за какой-то один день. Ночью я не спал. Сначала, правда, делал вид, что сплю, а на самом деле тщательно испытывал все свои вновь открывшиеся способности. Уже потом, далеко за полночь, я заметил, что и Андрей не спит. И до самого утра мы с ним разговаривали. Он, как сам мне сказал, очень жалел, что я не человек и никогда не смогу побывать у него в гостях. Потом он довольно долго рассказывал о себе, об их организации, носящей название "Дубль-два". Ты наверно не поверишь, но у него даже слёзы на глазах выступили. Он был полностью искренен. Потом наоборот, я доказывал ему, что, мол, всё то, что случилось, только к лучшему. Что я, мол, всегда мечтал отправиться к звёздам, и сейчас я к ним обязательно отправлюсь, пусть в ином качестве, чем я мечтал, но зато непременно. Когда же наконец-то наступило утро, Андрей сказал мне:

– Извини, Рэй, но больше я здесь, у вас, задерживаться уже не смогу. Сегодня же я возвращаюсь домой.

– Уже сегодня? - сказал я, искренне жалея о том, что всё уже заканчивается.

– Я бы хотел остаться у вас ещё. Но я просто не могу, я должен вернуться, - сказав это, Андрей так посмотрел на меня, что от этого его взгляда мне стало как-то не по себе.

В тот день Лек исчез из дома рано, мы даже не увидели его, а только услышали, как взлетает его личный дисколёт.

– Сколько же ему всё-таки лет? - спросил я в этот самый момент у Андрея.

– Кому? - не понял он.

– Леку, кому же ещё больше.

– Ком наверно и сам не знает точно, сколько ему лет, ведь он же ком.

– И всё же?

– Намного больше, чем думаем мы оба вместе взятые. Так он сам говорил, когда мы с ребятами спрашивали его об этом. Сашка, правда, знает точно, но молчит, слова из него не вытянешь, наверно у них с Комом уговор… Ладно, Рэй, мне уже и в самом деле пора.

– А с Леком ты не собираешься прощаться? Или хотя бы сказать ему, что ты уходишь?

– Об этом ему скажешь ты.

Я проводил Андрея. Я думал, что придётся идти до снесённого города, но не пришлось. Едва только посёлок скрылся за лесом, как Андрей сказал:

– Достаточно, отсюда я и отправлюсь домой, а дойду уже там, в своём мире.

Мы с ним коротко попрощались, и я сказал:

– Может быть, мы ещё встретимся?

– Может быть, - ответил он, - в этом мире нет ничего абсолютно невозможного, так говорят наши мудрецы, хотя я им и не во всём доверяю.

– Может быть, я когда-нибудь стану человеком и приду. - Высказал я совсем уж нелепую надежду. - Только, пожалуйста, не забывай обо мне. Может быть, пройдет очень много лет, может быть даже чересчур много.

– Рэй, сам не знаю почему, но я так сильно привязался к тебе. И, поверь мне, я очень жалею, что ты не человек… Всё, Рэй, заканчиваем прощание, мне уже пора. Я тебя не забуду и буду ждать, помни об этом. А сейчас отойди, пожалуйста, шагов на тридцать.

Я больше ничего ему не сказал, молча отошел на эти самые тридцать шагов, постоянно глядя на Андрея. Когда же я остановился, он немного виновато улыбнулся мне, точно так же, как и при нашей первой встрече, помахал рукой и мгновенно исчез, исчез без следа, только всколыхнулся и поднялся небольшим вихрем воздух, да ещё ударил по ушам негромкий хлопок, как от крошечного взрыва. Я до сих пор не могу объяснить этого, хотя и впитал в себя все доступные мне результаты научных исследований. И наверно именно тогда я в первый раз убедился, что ещё не до всего дошла в нашем мире наука, что ещё не всё доступно ей, что не всё она может понять и объяснить.