Путь кама (СИ)

— Благодарствую, мстительный дух. Не нарадуюсь на тебя, — ласково попрощался глава и краем глаза заметил тень в дверном проеме. Повернувшись, он кивнул Мархи.

Стройный, молодой мужчина напомнил старого друга Асая. Узкие черные глаза, орлиный профиль выдавали в нем породу шамана, а вот пепельные волосы и длинные ноги, напротив, намекали на славянские корни прародителей.

«Красавец, ничего не скажешь, кровь великих предков и будущих великих потомков», — подумал белый кам, когда ученик уже садился рядом на голые камни.

— Что это? — спросил парень, взглянув на бумажные стопки.

— Летопись — жизнеописания поколений путейцев. Решил побаловаться старушкой историей. Кхе-кхе. Как ты, сынок?

— Лучше, глава. Явился к духам предков, как ты им обещал накануне. Надобно поведать об одной встрече. Ведь вы так договаривались?

— Бат, войди! — крикнул Тимучин и секунду спустя в каменную обитель заглянул двухметровый шаман с крестоподобным шрамом на лице.

Шапка с рогами косули и длинный бежевый плащ делали из него персонажа японского анимэ. Если помечтать, то можно было вообразить, что он — брата Шрама из «Стального..» или, на худой конец, двоюродный племянник охотника Ди.

— Отбивай ритм мальчику. Предки хотят говорить с ним.

Полузверь-получеловек поклонился перед главным камом чуть ли не до земли и вынул из внутреннего кармана маску такого же песочного цвета, что и плащ. Надел. Присев и сняв со спины бубен, он прикрыл веки блеклых, серых глаз и ударил колотушкой в центр мембраны. Бубен запел. Из врат, соединявших два мира, выплыла лодка.

Густой туман не дал Мархи видеть, как движется посудина, но он знал, что пугаться причин нет: двойник Бата пребывал к хозяину не в образе коня, как его Бо, а был одиноким судном, переправляющим душу по реке безвременья.

Мархи обернулся на кама, покачал головой.

Неужели он выглядел также во время камлания? Страшное зрелище, пугающее. Слепой дьявол во плоти, не иначе.

— Поспеши, ученик. Духи здесь, я чую их, — послышался голос Тимучина, и Мар сел в лодку.

Река неспешно понесла суденышко в сторону врат.

За ними расстилались поля ковыля и чертополоха, которые едва двигались под ленивыми потоками воздуха. Цвели холмики красных хиганбан. Небо утопало в серой дымке и смущенно пряталось от незнакомых глаз живого гостя. На мягких подстилках из овечьей шерсти то здесь, то там восседали люди. Возраста хозяева были неопределенного, так как на каждом была надета прижизненная маска шамана и головной убор.

Мархи вышел на берег молочно-белой реки. Присел в позе лотоса перед одним из жителей храма, названного некогда Домом Духов. За ним последовал Асай. Молчаливый и незримый наверху, здесь, в своем мире, он больше походил на воина, чем на помощника кама. Накидка из волчьей шкуры неплохо скрывала субтильное тело и делала старика больше, могучей. Косицы седых волос спускались почти до бедер и утопали в кистях ковыли.

— Поведай нам о своих приключениях, милый друг, — женским голосом попросил дух в маске лисицы.

Мар помолчал, потом, будто решившись на прыжок с высокой скалы, рассказал древним шаманам о том, как со странниками возвращал удху, как парни спасали панголина, а он собирал ами людей, как на него напал безгранично сильный и прекрасный дракон. И, под конец, как узнал сквозь личину ие-кыла юную Клубничку, ее аромат.

— Души остались при тебе? Ты не согласился их отдать?

Шаман замахал руками и воскликнул:

— Конечно, нет! Жертвовать душами ради собственного спасения? Ни за что!

— Понятно, почему на небесах переполох, — почти грубо ответила шаманка-лиса.

Ее маска, которая веками носилась в загробном мире и оттого приросла к лицу, гневно скривилась.

— Что? — не понял Мар.

— Подвел ты собратьев, Мархи, — гаркнул один голос со стороны. — Дракон — старшая дочь верховного бога Востока Ата Улана, — нетерпеливо добавил другой.

Мар дернул головой, как это делают кони, отгоняя назойливых мух. В его голосе прозвучала расплавленная гневом сталь:

— Но это была Клубничка! Девочка из Сургуля, с Ольхона!

Настала тягучая тишина. Духи предков опустили лица-маски. Кто-то встал и начал прохаживаться, давая понять своей безучастностью, что разговор окончен. Лисица, сидевшая ближе всех, обратилась к потомку по ту сторону врат:

— Тимучин? Почему молчишь?

Ответа не пришло.

В разговор вступил Асай. Он, как истинный оборотень, редко вещал без потребности. Но сейчас надобность была и кроме него желающих рассказать правду среди мертвых и живых не нашлось.

— Тогда дело за мной.

Лисица вскочила и, взвизгнув, подбежала к Оциоле:

— Не надо. Ты слишком откровенен. Думаешь, это пойдет на пользу внуку? Пусть лучше Тимучин!

Асай оттолкнул руку шаманки и встал. Сквозь человеческие черты проявилась бурая морда зверя с острыми клыками и черными немигающими бусинами глаз.

Ие-кыла, вторая сущность шамана, рыкнула и сморщила нос так сильно, что верхние клыки открылись в полной красе.

Низкое небо обители духов угрожающе потемнело.