Путь Кейна

— Не то слово. — Я изо всех сил сжал левый кулак, средний палец которого обжег нестерпимый холод на мгновение появившегося черного перстня. — Так что разузнал я, на какой корабль моя любовь села, да и отплыл следом. Вот только в Анаджио ее застать не успел. Ну а дальше ты уже сам все знаешь…

— Ты зачем ее ищешь-то вообще?

— А вот это уже мое дело, — решительно заявил я и не стал отвечать на вопрос, который и сам себе в последнее время боялся задать.

— Все еще ее любишь?

— Все еще люблю.

Я стянул свой серый камзол и старательно принялся замазывать его перетертой травой. На нем и так чистых пятен было немного, а тут он и вовсе стал почти неотличим по цвету от блекло-зеленой листвы.

— Занятная история. — Арчи попробовал подняться на ноги, но побледнел и опустился на землю. — Рассказал бы кто другой — не поверил.

— Надо же, какое доверие! — усмехнулся я. — Пора укрытие на ночь искать.

— Что? А, да, пора, — рассеянно кивнул Арчи. — Сейчас передохну еще чуток, и двинем.

— Ну раз время есть, у меня к тебе тоже вопросик имеется, — прищурился я. — Даже два.

— Валяй, — перевернулся на другой бок Арчи, чтобы оказаться ко мне лицом.

— Зачем ты мне короткую соломинку подсунул? Ну в кабаке, когда решали, кто с обозником драться будет?

— А зачем ты Леха Зарницу отравил? — глядя прямо в глаза, вопросом на вопрос ответил здоровяк.

— Леха гоблины убили, — не стал ни в чем признаваться я, понимая теперь, кто подговорил обозника выбить из меня дух.

— Перестань. Заходил я на ярмарке к лекарю одному, он сразу про «Поцелуй тьмы» вспомнил. Я только до сих пор понять не могу — зачем?

— А было бы лучше, если б Лех напрасно умер? Не уйти ему было от гоблинов! И Дубрава прекрасно понимал, что на верную смерть его отправляет. Я — понимаешь? — я всю дружину спас. И Зарнице не дал напрасной смертью умереть тоже я.

— А почему нельзя было все по-честному рассказать? Он сам имел право выбирать!

— А что, самоубийство — это теперь и не грех вовсе? — ледяным тоном спросил я.

Вообще-то об этом я тогда меньше всего задумывался, но аргумент железный.

— Он имел право знать, — медленно проговаривая слова, заявил Арчи. — А впрочем, тебе не понять. Забудь. Лейтенант Эмерсон — тоже твоя работа?

— Я, по-твоему, и с ним неправильно поступил?

— Бог тебе судья, Кейн. Но честно скажу: каких только подонков мне встречать не доводилось, но ты самый изворотливый из всех, — отвернувшись в сторону, фыркнул здоровяк.

— Ты тоже не святоша, — парировал я.

— Что есть, то есть. Второй вопрос задавать будешь?

— Какой у тебя ко мне интерес? — Я уселся поудобней.

— Что? — округлил глаза Арчи.

— Да перестань ты. Просто не бывает так, что сегодня ты человека подговариваешь меня в край теней отправить, а назавтра уже в компаньоны набиваешься. И шкуру мою, кстати, неоднократно спасаешь. С Шутником все ясно, но ты за какой тенью на север поперся?

— У меня к тебе никакого интереса нет…

Думаю, только раненая нога помешала Арчи исполнить задуманное, хоть я и ловил каждое его движение. А так — мой палец ткнул его в шею за мгновение до того, как здоровяк навалился сверху и прижал к земле. Вывернувшись из железной хватки потерявшего сознание Арчи, я наскоро обыскал его вещи, но не нашел ничего, что могло бы пролить свет на последний вопрос. Быстро собрав пожитки и не дожидаясь, пока придет в себя мой слишком уж нервный компаньон, я вскарабкался по склону оврага наверх и отправился к поместью Берингтонов.

Пора уже заканчивать эту подзатянувшуюся историю.

К горе, на склоне которой была выстроена усадьба Берингтонов, удалось выйти уже глубокой ночью. Свет нарождающейся луны почти не разгонял густого лесного сумрака, но теперь мне это было только на руку: блуждания по чащобе закончились, а пробираться в наверняка хорошо охраняемое поместье лучше всего впотьмах.

Не думаю, что у сторожей есть амулеты, позволяющие видеть в полной темноте, — слишком уж они дороги и ненадежны. Да и собак тоже можно не опасаться: Катарина их на дух не переносила. Самое страшное, что может меня ожидать, — это наведенные тайнознатцами-охранителями сигнальные чары. Ну и сами тайнознатцы, само собой.

Растянувшись под деревьями неподалеку от утыканного поверху железными штырями высокого забора усадьбы, я вытащил из сапога запрятанный там смоляной шарик с «Ветром севера» и, положив его в рот, слегка надкусил. Катышек начал медленно растворяться, и через какое-то время меня передернуло от пронзительно-кислого привкуса зелья. Казалось, гаже ничего и придумать невозможно, но это ощущение почти сразу же пропало, оставив после себя странную легкость и пробежавшую по всему телу дрожь.