Путь Кейна. Одержимость

Прищурившийся рыцарь, вокруг глаз которого залегли глубокие морщины, дождался, пока Рони — долговязый белобрысый парень всего на пару лет постарше меня — высвободит из старого вяза метательный нож и вернётся к нам, и только после этого придирчиво осмотрел снаряжение оруженосцев. Усиленные зерцалами кольчуги, шлемы с бармицами и толстые кожаные штаны и куртки пригодились бы на случай схватки с пошаливавшими в округе разбойниками или выбравшимися из плеши демонами, но в такую жаркую погоду в них можно было запросто свариться заживо в собственном поту.

Я вытер вспотевший лоб и оглядел пронзительно-голубое небо. Ни облачка. И хоть дело уже к вечеру близится, солнце жарит ничуть не меньше, чем несколько часов назад. Ещё раз оглядел сгоревшее почти до костей тело, дождался, пока священник заберётся на невысокого смирного конька, преспокойно общипывавшего осинку, и направил Звёздочку на заброшенную дорогу, обочины которой заросли высокой травой.

Закончив устраивать разнос младшему из оруженосцев — круглолицему и полноватому Анри, не от большого ума расстегнувшему усиленную бронзовыми бляхами куртку, Свори тут же нагнал меня и поехал рядом. Передавший через него нож Рони ускакал вперёд проверять дорогу, а его проштрафившийся товарищ плёлся сзади, глотая поднятую копытами наших лошадей пыль.

Обернувшись, я убедился, что Эдвин, собирая мои пожитки, не отстал, вытащил флягу и немного отхлебнул. Подумал — и протянул вино Свори.

— Стоило оно того? — сделав всего один глоток, вытер длинные усы рыцарь, знавший меня ещё с пелёнок.

— Да, — нисколько не колеблясь, твёрдо заявил я и убрал флягу в седельную суму. — Стоило.

— А по мне так скормить душу человека демону самое последнее дело, — глядя в сторону, вздохнул мой телохранитель.

— Фредерик умирал три седмицы, — я сплюнул в дорожную пыль и оглядел открывшийся по левую стороны дороги широкий луг. — Три седмицы он гнил заживо, только из-за того, что этот ублюдок Дункан отравил клинок! А лекари даже не могли унять его боль! Вот тогда я и пообещал устроить так, что смерть этого недоноска ни на тень не будет легче. Я слово сдержал. Кровь за кровь и прах к праху.

— Это детство в тебе играет, сынок, — приложив ладонь ко лбу, старый рыцарь осмотрел неровную стену кривых деревьев, отделяющую нас от Ведьминой плеши. — Видят тени, со временем начинаешь понимать, что для человека нет никакой разницы — четвертуешь ты его или без затей голову отрубишь. Важен лишь результат.

— Угораздит угодить в ад, скажи об этом Дункану, — хмыкнул я, не обращая внимания на столь вольное обращение. — Бедному ублюдку, который думал, что умнее всех.

— Не стоило тебе возвращаться в Тир-Ле-Конт, — нахмурился Свори. — Если князь узнает, как ты обошёлся с Дунканом, я тебе не завидую.

— Не если, а когда, — я вновь достал флягу с вином. — Плевать.

— Храбришься? — седоусый рыцарь посмотрел на меня так пристально, словно собирался сосчитать глотки.

— Учусь отвечать за свои поступки. — На солнцепёке вино моментально ударило в голову и развязало язык. — Будь, что будет, и гори оно синим пламенем. Жаль только, святоша с косильщиком всё испортил…

— Тень тебя забери, Кейн! — Свори хлопнул ладонью по луке седла. — Разве я не учил тебя, что ненависть слишком опасна — она дурманит голову и мешает… устранить врага наиболее простым способом именно тогда, когда это необходимо. Запомни: простота — залог успеха, а своевременность — долгой жизни.

— Знаю, — я лишь улыбнулся в ответ.

— Тогда откуда в тебе это? — понизив голос, рыцарь перехватил украшенные серебряной чеканкой поводья Звёздочки. — Откуда? Какой толк охотиться на демонов? Скольких ты сегодня убил? Четверых?

— С сумеречником — пятерых, — я обернулся посмотреть на торчавшую из земли каменную стелу. А ведь всего шесть лет назад, когда мы с отцом только уезжали в Альме, до Ведьминой плеши отсюда было вёрсты три, не меньше! А теперь вот она — рукой подать.

— Капля в море! Даже разрежь ты на куски и поджарь на медленно огне сотню сумеречников, это ничего не изменит. Имя им — легион. Да один тайнознатец чарами или вон — церковник молитвой, за день изгонит демонов больше, чем ты сожжёшь за всю свою жизнь!

— Изгонит? Обратно в преисподнюю? И что это изменит? — оскалился я. — Подумаешь, домой вышвырнули! Вернутся! Вот сумеречника я навсегда во тьму отправил! Сдох он! И косильщик бы сдох, не помешай мне церковник!

— Да какое тебе дело до этих проклятых созданий?! — взорвался Кевин Свори. — Изгнали и ладно! Забудь!

— Они принесли серую хворь, — я взглянул в глаза старому рыцарю, которого при упоминании лютовавшей в Северных княжествах дюжину лет назад болезни просто перекорёжило. И было от чего — зараза эта выкосила почти каждого десятого жителя Тир-Ле-Конта. Мы с братом тоже от неё не убереглись, но смогли выкарабкаться. Мы смогли, а мама — нет.

Ничего не ответив, Свори протянул руку, и я передал ему вытащенную из седельной сумы флягу. Дождался, пока помрачневший рыцарь вернёт её обратно, и допил плескавшееся на донышке вино. Дальше мы ехали молча.