Путь хирурга. Полвека в СССР

Моя больная мать посылала меня поговорить с кем-нибудь из начальников, чтобы нас не отправили в Магадан. Это зависело только от него. Я несколько раз пыталась прорваться к нему в кабинет, но секретарша меня не допускала. Один раз я опять была в приемной, и он проходил мимо. Я кинулась к нему, умоляя принять. Он согласился. Это в первый раз я попала в кабинет такого большого человека и была ужасно смущена. Я стала быстро-быстро рассказывать ему про больную маму, что я не могу ее оставить, что меня нельзя посылать в Магадан. Он слушал и ничего не говорил. А потом спросил, не хочу ли я выпить чашку чая, и провел меня в комнату за кабинетом, — она слегка задыхалась и опускала глаза.

Неловко слушать рассказ женщины, как ее изнасиловали:

— Аня, может, не надо рассказывать?..

— Нет, я хочу, чтобы ты знал. Помнишь, ты меня спрашивал? Меня это мучает, и я давно собиралась рассказать тебе. Ты ведь единственный, кто видел, как после распределения я рыдала у телефона. Я это помню. Ты должен понять, почему я ему уступила. Вот слушай: в той комнате он нажал мне на плечи и усадил на диван. Я все продолжала говорить и вдруг почувствовала, как его рука легла мне на колени. Я отодвигалась, а он все налегал на меня и уже гладил меня под юбкой. Когда он придавил меня, я боялась, что закричу. Я извернулась и хотела укусить его руку. Тогда он встал и приказал: снимай трусы! Если будешь ласковой девочкой, я тебе все устрою. И еще сказал, если я не сделаю того, что он хотел, то я поеду в Магадан и никогда оттуда не вернусь. У меня не было времени думать, не было выбора, я понимала, что оказалась полностью в его власти. Полностью. Ты понимаешь? Я не хотела, чтобы он раздевал меня своими лапами. Он сидел и смотрел, как я сама раздевалась… Прости меня, что я тебе все это говорю… Я сама легла на тот диван, отвернулась и закрыла глаза, чтобы не видеть его. Он хотел меня целовать, но я не далась. Тогда он стал делать со мной все, что хотел. Он играл мной, как игрушкой. Я была в шоке — я ничего не понимала. Ведь я была абсолютно невинной, я была недотрогой. Девчонки в институте говорили о разных способах любви, но я даже слушать не хотела. И вдруг мне пришлось вытерпеть так много сразу — от мужчины, который меня насиловал. Он делал все-все. А когда кончил, то пошел в кабинет и переписал мне распределение на Петрозаводск. И сказал: если придешь еще, то могу переписать на Москву. Но я ничего от него не хотела. Я бродила по улицам, не хотела идти домой. Я была такая несчастная и все думала: почему мне пришлось испытать это? Ведь если бы я не была еврейка, то меня не стали бы загонять в самый дальний угол, как крысу. Значит, еврейку можно насиловать, можно делать с ней все?.. Мама ждала, и когда узнала, что мы поедем в Петрозаводск вместо Магадана, она сказала: какой хороший человек этот начальник, надеюсь, ты его поблагодарила. Я чуть не сказала ей, что очень хорошо его поблагодарила…

Помолчав, она продолжала:

— Ну, а сегодня, сегодня я хотела посмотреть в лицо этого негодяя — как он встретит меня? Я хотела, чтобы он знал, что я замужем, что он не изуродовал мою жизнь. Поэтому и сказала, что ты мой муж. Ты не сердишься? В общем, по-настоящему, я сама даже не знаю, чего я хотела. Ну а он прикинулся, что не помнит, и опять перехитрил меня.

Она плакала. Я вытер ее слезы платком.

— О, я испачкала твой платок! Ты правда не сердишься?

Теперь ее платье взбилось так высоко, что обнажились все бедра. Она придвинулась:

— А знаешь, почему я тебя просила повезти меня?

— Наверное, потому, что у меня есть машина.

— Нет, глупый. Потому, что я давно хочу тебя. Я хочу прямо сейчас, теперь!..

Мы были молоды.

Так случилось, что через пять лет я встретился с Виноградовым на ученом Совете института. Его уже выгнали с министерского поста, но он остался заведовать кафедрой организации здравоохранения. Все большие советские начальники заранее заготавливали себе теплые места «на отступление». Я был тогда ассистентом на кафедре травматологии и ортопедии. Мы с Виноградовым сидсли рядом. Он, конечно, не помнил меня. Но я ему напомнил:

— Один раз в Петрозаводске, лет пять назад, я виделся с вами. Там со мной была одна молодая женшина-женщина-докторВы помогли ей получить распределение в Петрозаводск вместо Магадана.

Он покосился на меня:

— Да, я тогда делал много добрых дел.

На пути в новую жизнь