Путь Хранителя. Том 4

Боярский совет незамедлительно начал активную маркетинговую компанию по обелению своей чести и достоинства. Тысячи громких встречных исков. Публичные выступления Трубецкого стали ежедневной новостной повесткой в империи. Вельяминов бросил все что у него есть, чтобы защититься. Деньги, подкупные СМИ, митинги, даже закон.

Боярский совет пошел ва-банк и начал открыто противопоставлять себя императорской власти. Выставлять себя спасителями и голосом народа, а царскую семью угнетателями и пережитком прошлого. Обещая больше свобод и власти народу, Вельяминов покупал их лояльность и подготавливал почву для решающего шага.

И пусть мы это понимали, сделать ничего не могли. Старый свин делал все юридически чисто и опирался исключительно на закон, а нелегальные и темные дела не удавалось привязать к совету.

И любое неосторожное действие могло сделать боярский совет жертвой в глазах народа, поэтому обе стороны окопались, продолжая давление друг на друга и ожидая ошибки.

Российская империя медленно, но верно, погружалась в пучину хаоса, а остальные страны потирая руки наблюдали со стороны, подкидывая дров в огонь скрытно, из тени.

Коновницын был чертовски прав. Гражданская война неизбежна. Сколько бы Вельяминов не бился и не кичился через СМИ, что клеветники и изменники, разжигающие ситуацию и уничтожающие страну изнутри будут наказаны, знающие стороны прекрасно все понимали.

Боярский совет отчаянно тянет время и готовится нанести удар. Трубецкой намеренно затягивает дела, а Вельяминов выкидывает миллионы ежедневно, чтобы всеми силами отстрочить неизбежные обвинительные приговоры.

На такой пороховой бочке Российская Империя живет последний месяц. И каждый житель, как и весь остальной мир с замиранием ждут чем все это закончится.

Военные силы и количество сторонником приблизительно равны и именно поэтому холодная часть войны длится так долго. Но с каждым днем Вельяминов все сильнее оказывается загнанным в угол. А все мы знаем, что сделает раненный зверь, когда его прижмут.

Будет биться до последнего вздоха.

— Ты всегда отвечаешь нормально, — недовольно покачала головой Катя Богданова, покручивая в руке розовый кончик волос, — и каждый раз ты выходишь оттуда едва живой. Так и скажи, что я облажалась при создании тренировочного конструкта. Я ведь не моя сестра. Я никогда этого не делала…

— Прекрати, Кать, — резко отрезал я, — ты не понимаешь, о чем говоришь. Конструкт идеален, Варвара и близко бы не справилась с подобной задачей.

И я ничуть не лукавил, говоря это. Обычный персональный тренировочный конструкт состоит из базовой техники пространственного кармана и десятком техник тонкой настройки собственного пространства. По завершении получается индивидуально настроенная автономная комната способная тренировать слабые места одаренного.

Просто комната, которая никак напрямую не взаимодействует с тем, кто в нее заходит. Лишь меняет свои собственные свойства и форму.

Но конструкт, который я запросил у Кати Богдановой не был обычной комнатой, для создания условий тренировки он залезает в подсознание одаренного и вытаскивает образы оттуда. Потаенные страхи, подавленные воспоминания, худшие кошмары и прочие прелести несознательного становятся твоими противниками.

Вся сложность в том, что одаренный в такой ситуации выпадает из реальности не способен контролировать процесс, как в обычной тренировочной комнате. Поэтому все функции контроля и безопасности берет на себе именно созданный конструкт. Ведь ты заходишь внутрь своим физическим телом. Одна ошибка и оно умрет раньше, чем сознание сможет это понять.

Время в подобных тренировках идет иначе, как во сне, поэтому в подобном тренировочном конструкте можно умереть от банального обезвоживания.

Учесть все слишком сложно, поэтому такие конструкты никто в мире не создает. Слишком опасно. Но для Кати Богдановой из моего мира создать нечто подобное было развлечением перед сном, будто носочек связать.

Поначалу я сомневался, что Кате Богдановой из этого мира будет по силам повторить подобное, но стоило ей показать схему, как девушка играюче воплотила ее за одну минуту. То, что другим не под силу и за всю жизнь.

И до сих пор она сама не осознает, насколько невероятен ее талант обращения с внешней энергией.

— Опять ты за свое, — насупилась Катя.

Обиженно вздернув носик, младшая Богданова медленно поднялась, но ноги и сгладила помявшуюся юбку. Ее нежно розовые потоки колебались в неуверенности. Который день уже Катя собирается с силами чтобы задать мне волнующий ее до глубины души вопрос.

Ее дыхание участилось. Рука нервно подергивала брошь в виде розового цветка, я буквально видел, как потоки девушки собираются воедино, пытаясь придать ей смелости.

— Я… — только открыла рот Катя, как дверь в комнату распахнулась и девушка так и замерла на полуслове.

— Вот ты где, — раздался недовольный властный голос.

— Привет, Мама, — чуть поникла Катя, но быстро вернула себе напускную маску любезности, — как собрание?