Путь Хранителя. Том 4

Василиса отгородилась от дочери стеной заботы, недомолвок и лжи, а сблизиться с сестрой Кате не удавалось с самого детства. Тайн и секретов от сестры у Варвары было ничуть не меньше, чем у матери.

Из-за этого Катя замкнулась в себе. Только сейчас я заметил это. Только сейчас я осознал, что та сдерживающая розовую ведьму сила, это вовсе не комплекс матери, а одиночество. Оно пожирало ее изнутри, и никто не мог ей помочь.

Потому что не видел. Или не хотел видеть.

— Прости, что пришлось ждать меня так долго, — тихо сказал я, приобнял хныкающую Катю за плечи и притянул к себе, — сейчас я рядом, моя маленькая розовая ведьма.

Услышав эти слова, младшая Богданова перестала сдерживаться и, уткнувшись лицом мне в грудь, разревелась. Вся накопленная боль одиночества и непонимания окружающих выливались наружу вместе со слезами.

То, что другие могли принять за проявление слабости, на самом деле было актом силы. С каждой вышедшей слезой, из тела розовой ведьмы выходила ее неуверенность, боль, слабость.

С каждой секундой истерики ее потоки лишь крепли, мысли прояснялись, разум наполнялся уверенностью.

В этот короткий миг ее слабости я отчетливо осознал, что после этого Екатерина Богданова из этого мира ни за что не позволит себе плакать. Сегодня последний раз, когда этот мир видит ее слабой.

Эти слова решимости наполнили разум младшей Богдановой и звучали в ее голове так громко и уверенно, что я слышал это будто на яву.

Внутренняя мощь Кати возросла так сильно, что я спешно ретировался и перестал влезать в ее потоки. Моя поддержка младшей Богдановой больше не требовалось.

Вдоволь выплакавшись, Катя поправила розовую брошь в виде лотоса и привела в порядок растрепавшиеся волосы. Поразмышляв пару секунд, начала озираться и встретившись со мной взглядом, отсела немного подальше.

— Все в порядке? — мягко спросил я.

— В полном, — буркнула Катя, старательно пытаясь привести свое заплаканное и очаровательно покрасневшее личико в порядок.

— Хорошо, — улыбнулся я, и чтобы не смущать девушку, отвернулся в противоположную сторону.

Дождь усилился еще больше. За стеной капель невозможно было разглядеть азиатское кафе, стоящее напротив.

— Так розовая ведьма — это действительно я, — едва слышно произнесла Катя.

На этот раз ее голос звучал уверенно.

— Да, — не стал отрицать я.

Младшая Богданова изначально это знала и затеяла весь этот разговор в надежде получить подтверждение. Понимание и поддержка для Кати сейчас куда важнее показной заботы.

— С того дня как я создала тебе тренировочный конструкт, мне стали сниться странные сны, — через короткую паузу начала Екатерина Богданова, — они были разные и я встречала там свою маму, сестру, Киру и многих других знакомых, — на этом моменте Катя замялась, глубоко вдохнула и посмотрела на меня, — и в каждом из этих снов, я видела тебя, Марк.

— Иногда сны это просто сны, — отозвался я, но Катя активно закивала головой.

— Нет! Ты не понимаешь… они были настолько неотличимы от реальности, что каждый раз после пробуждения мне требовалось не меньше часа, чтобы осознать, что я больше не сплю, — глотая воздух начала быстрее говорить Катя, — это нечто гораздо большее, чем сны!

— Что ты видела?

— Детство… наше детство в деревне. Мама не продала дом, и мы не переехали в город. Мне снилось как мы играли в прятки с тобой. Как ты приезжал к нам, и мы ездили на озеро. Как мы тренировались в лесу… все вместе тренировались. Я, ты, Варя, мама и высокий старик. Я не запомнила его лица, но это ведь был Борис Жуков, верно?

Я сидел мрачнее тучи. Полностью игнорировать услышанное было выше моих сил. Руки подрагивали, в голове прокручивались воспоминания тех дней, о которых сейчас говорит Катя. Но как? Она не может этого помнить. Это мои воспоминания, а не ее. Какого хрена происходит?

— Это не просто сны, правда, — верно прочитав мое лицо догадалась Катя и ее лицо стало пугающе серьезным.

На миг, я увидел в нем проблеск той самой розовой ведьмы, которую знал и любил в прошлом мире. Которую я думал потерял навсегда. Ком встал в горле, и я просто ничего не смог ответить.

Однако Кате никакие слова и не требовались. Проницательная Богданова читала все по моему лицу, а у меня не было сил отрицать очевидное.

— Это реальные воспоминания, — после долгого молчания уверенно заключила Катя, — как и те, где мы сражаемся бок о бок, мотаясь по всему свету. Где я важна. Где меня признала даже мама и сестра… где мне хватает сил спасать тебе жизнь, где страна нуждается во мне… где Борис Жуков жив.

— Были реальные. Того мира больше нет, — тихо ответил я, уставившись в потолок пустым взглядом, — кое-кто позаботился об этом.

— Кто тебе это сказал? — с нескрываемым наездом отозвалась взбудораженная Катя.

— Моя сестра, — честно ответил я.

— И ты ей поверил?!

— Не сразу, — пожал я плечами, — но трудно отрицать очевидное.

— Ты правда сдался?! — не верила своим ушам Катя, подскочила на ноги и нависла надо мной, — а как же Аномалия и ваша связь?!

— Ты и про это знаешь, — уже перестал удивляться я.