ПУТЬ ХУНВЕЙБИНА

Без приключений не обошлось. Однажды мы с Пацификом обклеивали листовками улицы вблизи Лениздата. Повесили несколько и на сам Лениздат. Не успели мы отойти от центра питерской печати, как его дверям подъехала черная «Волга». Мы быстро перешли на другой берег Фонтанки и решили погреться в парадной. Вышли через минут 15-20. Смотрим - рядом с «Лениздатом», помимо черной «Волги», стоит милицейский «бобик» с включенной мигалкой. Мы случайно встали под фонарем и засветились в прямом смысле этого слова. «Вот они!» - крикнул мужчина в штатском (скорее всего водитель «Волги»). Милиционеры запрыгнули в «бобик» и помчались через мост. Мы побежали проходными дворами. На одной из улочек наскочили на пьяниц. «Ребята! Это не вас ли менты ищут?». «С чего вы взяли?». «Мы стоим. Пьем. Общаемся. Выскакивает «бобик». Менты кричат «Стоять!». А мы и так стоим. Я лишь бутыль в карман спрятал. Менты пошарили по нашим карманам. Нашли бутыль. «Это не те!». И поехали дальше», - объяснил гуляка, что потрезвей. В тот раз все закончилось благополучно. Мы обходными путями добрались до «конспиративной квартиры» на улице Достоевского, где жили подруги Пацифика, и отсиделись там до утра, за чаем обсуждая план дальнейших действий.

Моя жена Медея (которая тогда заканчивала исторический факультет ЛГПИ) случайно прочла в институте объявление о создании кружка по изучению идей Бакунина и Кропоткина. В объявлении был контактный телефон. Я позвонил. На том конце провода раздался голос сокурсника Медеи Петра Рауша - довольно странного человека. Он часто спорил с преподавателями голосом известного радиодиктора Левитана. Усы закручивал на манер Сальвадора Дали. Изрядно поредевшие и поседевшие длинные волосы собирал в тощий посеченный хвост. В жаркие дни приходил на лекции в желтых застиранных трусах. В холодное время разгуливал в офицерских яловых сапогах и фуражке. Короче, он изрядно смахивал на карикатурного анархиста. Тем не менее я был очень рад, что нашел единомышленников. Мы с Раушем договорились о встрече.

Беседовали мы в кафе факультета иностранных языков. Я практически сразу понял, что Рауш - не наш человек. От него буквально разило интеллигентской кухонной диссидой, еще больше этим разило от его аккуратненького приятеля, 30-летнего Павла Гескина. Рауш с пафосом разглагольствовал о необходимости свободного рынка, частной собственности и демократии. «Причем здесь анархизм? Ты просто радикальный буржуазный демократ. Твои идеи и близко не лежали с идеями Бакунина и Кропоткина», - сказал я ему. На что он ответил: «Мы - сторонники анархо-капиталистической концепции американца Бенджамина Таккера». И все-таки я пришел на собрание раушевской Анархо-синдикалистской свободной ассоциации (аббревиатура АССА отсылала к модной тогда кинокартине Владимира Соловьева) в надежде познакомиться с радикально настроенными людьми.

Когда я зачитал наше воззвание, в аудитории воцарилась тишина (собрание проходило в нашем институте). Первым ее нарушил Рауш: «Идеи, изложенные в вашей листовке, абсолютно не приемлемы для АССы. Вы - экстремисты. Вы зовете к вооруженной борьбе. Мы - против любого насилия». Затем раздался размеренный хрипловатый голос Ильи Вольберга - сорокалетнего, слегла помятого жизнью человека с густой черной бородой, что делало его похожим на свободного художника (кем он потом и стал): «В принципе я согласен с вами. Но я не буду вам помогать, так как не хочу, чтобы вы погибли»… Сильно возмущался ближайший соратник Рауша Павел Гескин: «Под видом анархизма АКРС протаскивает маоистские идеи «Красных бригад»! Это недопустимо!».

Правда, после собрания со мной заговорил парень, который делал доклад о своей встрече в Москве с местными анархистами: «Я полностью согласен с вами. И готов помочь в распространении вашей листовки». «Почему вы не сказали об этом на собрании?». «Я знаю, что в АССе есть осведомитель КГБ». Звали парня Петр Ущиповский. В свободное от анархизма время он работал то ли 3-м, то ли 4-м секретарем Кировского райкома ВЛКСМ, чем я был в немалой степени удивлен.

Петр проповедовал самые радикальные взгляды. Единственно, в чем мы расходились, так это в тактике. Он был сторонником вооруженных партизанских налетов на государственные учреждения. Я ратовал за индивидуальный терроризм в эсеровском стиле. «Надо выждать еще несколько месяцев и начать с громкой акции. Я завязал связи с рабочими Тульского оружейного завода. Они готовы продавать АКРС оружие», - говорил Ущиповский. Мы решили начать со взрыва Куйбышевского райкома ВЛКСМ, который находился все в том же дворце Белосельских-Белозерских.

Я, правда, не доверял Пете. Вскоре после нашего знакомства я понял, что он практически не знает историю революционного движения и не разбирается в идеологии анархизма. Не знал даже названий книг Бакунина и Кропоткина. «С чего это ты такой радикальный? Уж не засланный ли ты казачок?» - думал я. И на всякий случай не знакомил Ущиповского с остальными активистами АКРС (М). Сам я с Петей регулярно встречался на заброшенном стадионе недалеко от Нарвских ворот.