Путь кинжалов

– Я очень рада, что Делана предоставила Халиме возможность ночевать у меня, – твердо ответила Эгвейн. – Она мне нужна. Или ты думаешь, что во второй раз Нисао удастся Исцелить мою головную боль? – Пальцы Халимы словно вытягивали боль из черепа, без этого Эгвейн, наверное, вообще не смогла бы спать. Попытка Нисао ни к чему не привела, а она была единственной Желтой, которой Эгвейн могла доверить свою беду. Что же до остального… – Удивляюсь, что ты до сих пор слушаешь сплетни, дочь моя, – сказала она, добавив к голосу строгости. – Тебе следовало бы знать, что если мужчины смотрят на женщину, это еще не значит, будто она их завлекает. Я видела, как многие пялятся на тебя, причем с ухмылками.

Поддерживать подобный тон оказалось легче, чем бывало раньше.

Суан растерянно покосилась на нее и спустя миг принялась бормотать извинения. Возможно, вполне искренне. Так или иначе, Эгвейн пришлось их принять. Все связанное с Брином выбивало Суан из колеи, заставляло цепляться к чему ни попадя, хоть бы к той же Халиме. В этом случае небольшое внушение было совсем не лишним. Суан сама не раз говорила, что терпеть не может выслушивать вздор, и Эгвейн не намеревалась выслушивать вздор от нее.

Рука об руку они молча ступали по тропе. Мороз туманил дыхание и пробирал до костей. Снег был проклятием. Эгвейн словно заново слышала голос Суан, говорящей о законе непредсказуемых последствий, более строгом, чем любой писаный закон. «Даже если то, что вы сделаете, приведет к желаемому результату, наверняка будут и другие последствия, совершенно неожиданные. Никак не менее трех, и одно из них, скорее всего, окажется неприятным».

Поначалу легкие дожди вызвали удивление, ибо Эгвейн сообщила Совету лишь то, что Чаша Ветров найдена и пущена в ход. Она не могла позволить себе рассказать больше об услышанном от Илэйн в Тел’аран’риоде; положение ее и без того было шатким, а многое из случившегося в Эбу Дар, стань о том известно, окончательно выбило бы почву у нее из-под ног. Первые упавшие капли были встречены взрывом восторга. В полдень прервали марш, развели костры и устроили настоящее празднество: сестры возносили благодарственные молитвы, солдаты и служанки танцевали прямо под дождем. По этому случаю в пляс пустились и некоторые Айз Седай.

Спустя несколько дней моросящий дождик усилился, а потом зарядили настоящие ливни. Резкое похолодание принесло на смену дождям снегопады и вьюги. Расстояние, которое раньше проходили за день, – причем Эгвейн скрежетала зубами, считая движение слишком медленным, – теперь преодолевали за пять, да и то если не начинался буран, который вовсе останавливал армию. Было от чего подумать о трех непредсказуемых последствиях, и последнее из них, снег, очевидно, являлось самым неприятным.

Когда женщины подошли к маленькой залатанной палатке, пышно именовавшейся кабинетом Амерлин, от одного из высоких фургонов отделилась тень, и у Эгвейн перехватило дыхание. Приблизившись, тень преобразилась в женскую фигуру. Женщина откинула капюшон и тут же натянула обратно, но этого оказалось достаточно, чтобы узнать черты Лиане.

– Она будет нести караул и оповестит нас, если кто-нибудь появится, – пояснила Суан.

– Хорошо, – пробормотала Эгвейн, скрывая досаду.

Отчего Суан не предупредила ее заранее? А то ведь она чуть не испугалась, что наткнулась на Романду или Лилейн.

В погруженном во тьму кабинете Амерлин, словно тень среди теней, терпеливо дожидался укутанный в плащ лорд Брин. Обняв Источник, Эгвейн направила Силу, но не стала зажигать ни лампу, ни свечи, а сотворила светящийся шар, зависший над маленьким складным столиком, служившим ей письменным столом. Крохотный тусклый шарик, такой, что и снаружи вряд ли заметят, и потушить можно в мгновение ока. Она не могла допустить, чтобы ее обнаружили.

Бывали Амерлин, правившие твердой рукой, обладавшие не меньшей властью, чем весь Совет, вместе взятый, но бывали и другие, имевшие столь же мало влияния, как она сама, или даже меньше, хотя подобные нечастые случаи были глубоко сокрыты в тайной истории Белой Башни. Некоторые растратили свою Силу по мелочам, утеряв изначальное могущество, но добиться обратного – преодолеть слабость и обрести реальную власть – за три с лишним тысячи лет удалось лишь очень и очень немногим. Эгвейн хотелось знать, как добились этого Мириам Копан и горстка подобных ей, но если кто-то и удосужился сделать на сей счет записи, они были давно утрачены.