Путь Кланов

Дерворт и Джоанна, ни о чем подобном не слыхивали.

«В общем-то, наверное, они правы», – сказал себе Эйден. Никакой любви нет. По крайней мере между ним и Мартой. И нечего тратить время на эту ерунду.

И все же Эйден не мог побороть грусть, когда думал, что детство ушло и сиб-группы больше нет.

Он отвернулся от Марты и стал смотреть в иллюминатор. Теперь аэрокрафт шел над океаном. Черные скорлупки рыбацких судов исчезли. Только птицы вились над волнами.

* * *

– Я – Кочевник, – заявил Эйдену невысокий бородатый мужчина. – Я буду вашим техником.

– Кочевник? Странное имя.

– Меня постоянно переводят с места на место. У техников так редко бывает. Вот меня и прозвали Кочевником.

– А твое настоящее имя?

– Я его забыл.

– Не может быть.

– Как скажете. Тем не менее я не могу его вспомнить.

– Или не хочешь?

– Как скажете.

– Ты мне нравишься. Кочевник.

– Это вовсе не обязательно, сэр.

Встреча с Кочевником была неожиданной и привела Эйдена в замешательство. Уже месяц минул с тех пор, как их группа, точнее, то, что от нее осталось, находилась здесь, в Мухобойке. Эйден сомневался, что это официальное название лагеря. Скорее всего в документах лагерь числится под каким-нибудь буквенно-цифровым обозначением. За все время, пока они здесь, им не довелось увидеть близко хотя бы один боевой робот. Лишь однажды, пасмурным и дождливым днем, когда во время очередной тренировки они оказались далеко от лагеря, на лесной поляне, они вдруг услышали отдаленную пальбу, а затем земля дважды содрогнулась, как бывает, когда падает боевой робот. Раздался взрыв, над верхушками отдаленных деревьев поднялось дымное облако и взлетел, кувыркаясь, какой-то длинный предмет, должно быть, ствол от гауссовой пушки.

Вместо обучения вождению настоящих боевых роботов кадетам читали лекции. Кроме того были занятия на тренажерах. После настоящих машин жалкие игрушки вызывали лишь смутное раздражение своей убогой фальшивостью. Все общение между сибами теперь сводилось к разговорам о том, когда же начнется подготовка к завершающим тренировкам и скоро ли им дадут нейрошлемы.

Распорядок дня кадетов был теперь очень жестким. Даже на сон времени почти не оставалось. Джоанна частенько срывала их с коек и устраивала ночные марш-броски по труднопроходимой заболоченной местности. По ее словам, кадеты никогда еще так не нуждались в хорошенькой физической нагрузке, как сейчас, когда им приходится целыми днями отсиживать себе зады на лекциях. День ото дня «разминки» становились все тяжелее. Сон для кадетов стал теперь роскошью. Джоанна позволяла им отдыхать, лишь когда, они буквально валились с ног, засыпая на ходу.

Джоанна теперь расхаживала с кнутом «Медуза»: устройством, похожим на бич, которым в свое время она чуть было не отправила Эйдена на тот свет в Круге Равных. Щелкала и размахивала она им по малейшему поводу. Однако этим все и ограничивалось. Здесь, в Мухобойке, действовали иные правила, и Джоанне приходилось сдерживать свой темперамент. В противном случае ей бы пришлось предстать перед Военным Советом и понести суровое наказание. Впрочем, и одного вида «Медузы» было достаточно. Любой из сибов инстинктивно напрягался, видя, как Джоанна поднимает кнут.

Группа к этому времени окончательно развалилась. Каждый теперь был сам по себе. Между собой сибы практически не общались и заговаривали друг с другом лишь тогда, когда в этом возникала необходимость – во время занятий или на тренировках. Но и в этом случае общение сводилось к отрывочным кратким репликам.

Именно из-за этого недостатка общения Эйден так обрадовался прикомандированному к нему Кочевнику. Впрочем, Кочевник словоохотливостью не отличался. Чаще всего он отделывался невнятным бурчанием или же в лучшем случае выдавливал из себя отдельные фразы. Создавалось впечатление, что этот человек патологически скуп на слова.

– Кочевник? Невнятное мычание.

– Нас скоро посадят на машины? Ты ведь поэтому здесь?

– Может быть.

– Наверное, скоро. Иначе зачем нужен техник, если... если ему нечем заняться, а? Пожатие плеч. Мычание.

– Ты не знаешь, когда нам дадут машины?

– Мммм.