Путь. Книга первая

– Барьер – это незримая грань, непроницаемая для воздействия извне, за исключением тех случаев, когда он не полон и пропускает свет, запах и звук, – уверенно начал Дэрэк. – Отгородив им часть пространства, можно навсегда или на определённый срок изолировать её либо переместить в иную реальность. В образованном обособленном мирке можно с лёгкостью менять всё, даже течение времени – смену дня или ночи, количество тепла или влаги и так далее, ни одно из изменений не отразится на нашем мире, как и события в Саоре никак не повлияют на забарьерный мир. Снять Барьер, как правило, должен тот, кто его поставил, и при этом не забывать, что вырвавшиеся наружу перемены обладают колоссальной разрушительной силой. Вреда от Барьеров предостаточно, а пользы – мало! – пылко докончил юноша.

Эдра глядела на его возбуждённое лицо.

«Братья – а как не похожи! – в который раз поразилась она. – Насколько старший замкнут, сдержан и непроницаем, настолько этот непосредственен, открыт и впечатлителен. Впрочем, последнему удивляться не приходится: Дэр – вылитый отец. Как и Дэфк, живёт чувствами, оценивает сердцем, чутко ухватывает главное, но зачастую упускает то, что считает незначительным, второстепенным. Как и у отца, у него это пройдёт с годами. Это пока он порой наивен до смешного и мир для него делится на светлую и тёмную половины. Джэд же не похож ни на Зэльтэн, ни на Аргена, и он-то всегда знал, что существуют полутона. Вот так, как сейчас Дэр, выслушав рассказ о Законе Олаха и преступлении Рэда, он возразил мне: если бы в Барьерах заключался лишь вред, они не возникли бы. Любую вещь можно использовать по-разному. Одной рукой мы и сажаем, и срубаем дерево».

– Ты считаешь, Барьеры приносят только зло? – неожиданно для юноши спросила она, коснувшись медальона, висящего у неё на шее.

Украшение это вызывало жгучее любопытство Дэрэка: тяжёлое и грубое, оно было чужим, не принадлежащим его миру, как и чёрный металл, из которого оно было отлито. И всё же Наставница, элегантная и изысканная, носила его не снимая. Вплавленный в него символ тем не менее был символом Саора и означал «расплата».

– Неужели можно в этом сомневаться? – искренне удивился Дэриэн.

– Когда-то и мне казалось, что здесь нет места сомнениям, – задумчиво произнесла Эдра. – Но шесть лет назад толчки в Океане подняли огромную волну. Она неслась прямо на Соэх и грозила затопить его. Её поздно заметили и остановить уже не успевали. Тогда один Правитель принял дерзкое, но, как оказалось, правильное решение. Он в секунду закрыл остров Барьером и без всяких последствий снял его, когда Океан успокоился.

– И кто же это? – оживился Дэрэк, уже подозревая ответ.

– Твой старший брат. Он относился к истории куда внимательнее и заметил в Законе Олаха самое главное: для защиты жизни и разума допустимо пойти на риск.

«Молодец, мой Синеглазый, – с гордостью подумал Дэриэн. – Приятно знать, что Соэх, край цветов и озёр, священный остров лэктэрхов, место их Взлёта, родина моей строгой Наставницы, сохранился лишь благодаря тебе. В этом ты весь – не упускаешь ни одной мелочи там, где от этого зависит благополучие твоих подданных. А я рассеян и разбросан, сосредоточиться мне удаётся с трудом. То одно, то другое вечно отвлекает меня, и в памяти оседает лишь то, что мне интересно. Представляю, какого обо мне мнения Эдра, и как ты переживаешь, что у тебя такой бестолковый брат».

Если бы юноша узнал, что Наставница отзывается о нём как о способном и одарённом ученике, то, верно, был бы более к себе снисходителен. Но Эдра, отдавая должное его усердию и восприимчивости, тем не менее была строга с Дэрэком во всём, что касалось её предмета – правда, как и с любым своим учеником. Её поведение отнюдь не смягчалось тем, что сын Дэфка правил частью Саора. Дэр, принц Соледжа, пользовался её уважением, поддержкой и одобрением. Ученик Дэр зачастую слышал в свой адрес далеко не лестные замечания, и уж тем более его занятость не служила причиной для поблажек. Поэтому, если прямо из ученической комнаты принц вынужден был отправиться по срочному делу и задерживался до поздней ночи, завтра его ожидал удвоенный объём урока, и спрашивала Эдра ничуть не мягче обыкновенного.

Дэриэн изо всех сил старался запомнить всё, что полагалось знать принцу, – весь долгий путь Саора, две тысячи минувших лет. События, их даты, причины и следствия, зарождение и развитие жёсткой системы Законов, ограничивающих власть магии. Сложные отношения с Землёй и иными мирами. Названия мест, давно исчезнувших и сохранившихся лишь в памяти Наставников и кристаллах. Имена Правителей, Советников, магов – сотни тысяч имён… Временами в голове юноши всё мешалось, и в образовавшейся каше было ой как непросто навести порядок. Однако Дэриэн и не помышлял роптать, прекрасно понимая, что ни единого лишнего слова не было и не будет в том долгом повествовании, что неторопливо развёртывала перед ним Эдра, Наставница.