Путь. Книга вторая

Дейзи молчала. Я тоже. Сегодня мы ещё увидимся – на Обряде Мэль и, верно, не раз встретимся после. Просто мы больше не станем разговаривать. «Привет», пара принятых фраз – и приличия соблюдены. Я могу чтить в ней исключительно мать моих детей. Я никогда не чувствовал к ней и сотой доли того влечения, что испытываю к мужу. В постели с ней мне было хорошо – и только. Аль появилась лишь из-за того, что я перенёс на жену терзающее меня желание – но в момент той близости с ней я представлял уже не её лицо… Потом я, мучимый виной и обязанностью, просто приходил отдавать долг. А Дейзи никак не хотела меня отпускать. Пыталась быть другом, старалась прятать ревность и обиду. Илина однажды спросила меня в лоб: зачем тебе эта пытка, мальчик? Но тогда я смотрел на Джэда с Эльги и упрямо убеждал себя, что всё образуется… Стэн расшевелил нас, заставив взглянуть правде глаза.

Вот она, правда: я никогда не любил Дейзи. А она – меня.

Синеглазый, неужели в тот день ты не мог сам принести мне одежду?! Не переломился бы!

Дверь за собой я опять закрыл предельно аккуратно. Прислонился спиной, постоял, прикрыв глаза. «Прости» я говорил жене сотни раз. Можно я наконец-то скажу «прощай»?!

Прямо напротив – дверь моей собственной спальни. Пару раз в год, после особо бурных скандалов, я приходил спать к себе… Сколько из них я оставался здесь до утра? Разве что тогда, когда Джэда с самого восхода выдернули в Шэньри, и мы просто не успели помириться… чтобы потом лететь друг другу навстречу под общее хихиканье Советников и обниматься прямо в Зале. Было это, если память не подводит, лет пятнадцать назад. Точно, девочкам было по месяцу… с тех пор мы стараемся на ночь глядя не ругаться.

Я открыл дверь и вошёл. Моя спальня, к которой я не успел ни привыкнуть, ни привязаться. Только есть одно воспоминание, которое связанно именно с ней – и оно стоит, наверно, всего остального…

Задёрнуть занавески. Прилечь на кровать. Зажмуриться – и вспоминать…

«Мой Синеглазый… ты понимаешь, что я… хочу тебя?»

Неужели это было? И мне хватило смелости спросить? И бесконечно долгую секунду ждать ответа?!

«Я твой…»

Он был моим всегда. А по-настоящему отдался здесь, на этой кровати… моя рука нежно погладила покрывало. Вот тогда я и узнал, что это такое – действительно хотеть кого-то, когда в голове не остаётся ни единой иной мысли, кровь вскипает от одного взгляда и твоё имя, произнесённое шёпотом любимыми губами, отзывается громом и вспышкой блаженства, когда ночь слишком коротка и утро приходит издевательски быстро…

Вслед за той были тысячи ночей, каждая не хуже, а некоторые, как сегодняшняя, даже лучше. Но та волшебная ночь осталась единственной, первой, неповторимой. И мы никогда больше не спали здесь – словно по негласной договорённости заперев в этой комнате то удивительное, невероятное счастье, открывшееся нам.

Надо будет попросить Дани запечатать эту дверь.

С тихим вздохом я поднялся. Осмотрелся. Моих вещей тут не осталось давно. Ванна суха, словно пустыня Аскафа. Я кинул последний взгляд на кровать. Будто вживую, увидел чёрный разметавшийся водопад волос и прекрасное бронзовое тело, услышал первый стон наслаждения, подаренного моими руками и губами. Джэд, любовь моя… Если я извращенец – таким сделал меня ты. Но я ни капли не жалею.

И я опять очень тебя хочу…

Закрыть за собой эту дверь было гораздо тяжелее. Даже воздух этой комнаты хранил, казалось, страсть и откровение той ночи, и дышать им доставляло удовольствие. Но я прощался. Моя любовь стала моим мужем. Спальня у нас давно общая. Как и жизнь, и дети. Вчера одна наша дочь прошла Посвящение и стала принцессой Корха. А сегодня вторая дочь выходит замуж. И мне пора.

Напоследок я решил заглянуть в бывшую комнату Ариэль. Хотя с ней у меня никаких переживаний не связано. Аль выросла в одной детской с Мэль, вот там воспоминаний миллион. Как забравшийся на диван синеглазый красавец рассказывает привалившимся на него с обеих сторон девочкам сказки, а Дани торжественно восседает у него на коленях и от волнения теребит прядь чёрных волос… Только повзрослев, наш мальчик с удивлением узнал, что остальные даже коснуться не смеют этой роскошной шёлковой гривы, которую он запросто превращал в развлечение для непоседливых детских пальцев! Частенько капризничающие будущая королева и принцесса отказывались завтракать, и Джэд магией заставлял посуду на столе оживать и вести с детьми забавный диалог, а Заре под шумок удавалось накормить ещё и моего сыночка. А наутро дня рождения дочек их спальня превращалась в сад из цветущих эстелий, в ванне плавали лорби, и Орж просыпался под восхищённые вопли… Много всего!