Путь ко спасению. Письма о христианской жизни. Поучения.

А мы отдаляем от себя сие решительное время и отдаляем на неопределенную даль, так что и конца будто не видать, когда сие будет. Но вот что: отдаляйте суд Божий, на сколько хотите. Может быть, и в самом деле не скоро еще придет Господь судить живых и мертвых; но какая же от этого нам льгота или поблажка?.. Все же Он придет и будет судить именно нас и судить без лицеприятия, по закону Евангелия, нами воспринятому. Все же наш долг быть истинными христианами от того нисколько не умаляется. Хоть сейчас, хоть через тысячу лет придется нам стать на суд, все же придется, и на суде том мы будем давать отчет в употреблении настоящих часов, дней и лет, действительных, а не будущих, воображаемых. Так не лучше ли нам всякий час держать себя так, как бы Господь сейчас имел явиться, или, лучше, так, как бы мы стояли уже на суде. О, если бы Господь дал нам в такое настроение привести ум свой! какая ревность о святости начала бы тогда снедать нас? Враг знает силу сего помышления и всячески выбивает его из головы нашей разными благовидными предположениями! Но, братие, умудримся противопоставить всем его козням одно простое рассуждение. Скажем ему: «Пусть не скоро Суд, но ведь если можно отсюда извлекать какую-либо поблажку, то это тем только, кои могут быть уверены, что час смерти их совпадает с часом суда отдаленного; нам же что из того? Вот ныне или завтра придет смерть и покончит все наше и запечатлеет собою участь нашу навсегда, ибо после смерти нет покаяния. В чем застанет нас смерть, в том предстанем мы и на суд. Застанет нас смерть нераскаянными грешниками, грешниками нераскаянными узрит нас и Судия праведный и осудит. Застанет нас смерть кающимися о грехах и ревнующими о добре, — такими признает нас и судящий Господь и помилует. Но когда придет смерть наша, никто того сказать нам не может. Может быть, еще минута, и всему конец... и пойдем мы к престолу Божию, и услышим от него приговор, которого уже никто переменить не может». Такое раз- суждение противопоставим лукавому врагу, который мыслию об отдаленности суда Божия покушается затмить в уме нашем картину сего суда и тем расслабить ревность нашу. И в самом деле, что пользы за горы отдалять время Страшного суда, когда смерть, не меньше его грозная и решительная, стоит у нас за плечами? Покоримся же, как дети послушные, спасительному внушению матери нашей — Церкви! Наполним память свою картиною суда Божия и не будем отрывать от него своего внимания! От суда веет не одним страхом и ужасом... Он может подать и обильное утешение. Ибо там будет сказано не одно: отыдите... проклятии... но и другое: приидите, благословеннии... и последнее прежде первого. Надобно только, помышляя о суде Божием, так устроить жизнь свою, чтоб не попасть ошуюю, к козлищам, а одесную, к овцам. А для сего что нужно?.. Заповеди Божии исполнять со всею ревностию, а если в грехи какие впадем, каяться о том и плакать, постоянно уговаривая душу свою такими песнями церковными: «Живущи на земли, душе моя, покайся: персть во гробе не поет, прегрешений не избавляет. Возопий Христу Богу: Сердцеведче, согреших, прежде даже не осудиши мя, помилуй мя.

Доколе, душе моя, пребывавши в прегрешениях? Доколе приемлеши покаяния преложение? Приими во уме суд грядущий и возопий Господу: Сердцеведче, согреших, прежде даже не осудиши мя, помилуй мя!» (тропари по 3-й кафисме).

«Душе, покайся прежде исхода твоего, суд неумытен грешным есть и нестерпимый. Возопий Господу во умилении сердца: согреших Ти в ведении и не в ведении, Щедрый, молитвами Богородицы ущедри и спаси мя» (тропарь по 4-й кафисме). Аминь.

4. В неделю сыропустную

Нынешний день Святая Церковь посвящает воспоминанию падения прародителей наших, и вы слышали, какие жалобные сетования влагает она в уста изгнанных из рая и сидевших прямо против него праотцев наших! Так живо было тогда чувство потери: рай был в виду и из него, может быть, доносились благоухания цветов и дерев, напоминавших о блаженной жизни, которую так недавно вкушали они в невинности. Нельзя было не сетовать праотцам нашим.

Но то было сетование не Адама и Евы; но сетовала природа человеческая падшая! Все силы души и все части тела издавали плач. Прародители передавали его только словом сетовавшей вместе с ними твари и будущему потомству. С той минуты сетование, плач и грусть сроднились с природою человеческою и стали составлять основной тон наших сердечных чувств и расположений. И кто из потомков первозданного, наследников падшей природы человеческой, не засвидетельствует сего собственным опытом?