Путь ко спасению. Письма о христианской жизни. Поучения.

Таким образом, истинная благодатная жизнь в человеке вначале есть только семя, искра; но семя, всеянное среди терния, — искра, отовсюду закрываемая пеплом... Это еще свеча слабая, светящая в самом густом тумане. Сознанием и произволением человек прилепился к Богу, и Бог воспринял его, соединился с ним в сей самосознающей и произволяющей силе, или уме и духе, как говорится об этом у св. Антония и Макария Великого. И доброго, спасенного, богоугодного в человеке только и есть. Все другие части находятся еще в плену и не хотят и не могут еще покорствовать требованиям новой жизни: ум не умеет мыслить по-новому, а мыслит по-старому; воля не умеет хотеть по-новому, а хочет по-старому; сердце не умеет чувствовать по-новому, а чувствует по-старому. То же и в теле, во всех его отправлениях. Следовательно, он весь еще нечист, кроме единой точки, которую составляет сознающая и свободная сила — ум или дух. Бог чистейший и соединяется с сею единою частию, все же другие части, как нечистые, остаются вне Его, чужды Его, хотя Он готов преисполнить всего человека, но не делает сего потому, что человек нечист... Затем, коль скоро он очистится, Бог тотчас являет полное Свое вселение. Св. Григорий Синаит пишет: «Если естество наше посредством Духа не сохранится от скверны и не сделается так, как было, чистым, то ни в нынешней, ни в будущей жизни не возможет соединиться со Христом в одно тело и дух; ибо всеобъемлющая и соединительная сила Духа не обыкла к новой ризе благодати в восполнение пришивать рубище ветхих страстей».22 Нельзя Господу вселиться вполне — жилище еще не приготовлено; нельзя излиться в него благодати вполне — сосуд еще худ. Сделать это значило бы напрасно иждивать и губить сокровища духовные. Кое общение свету ко тме, или Христу с велиаром (2 Кор. 6: 14-15)? И Господь, обетовая прийти со Отцем и обитель сотворить, поставляет непременным к тому условием исполнение заповедей — разумеется, заповедей всех, иначе — правую во всем деятельность, которая невозможна без правоты сил, а правота сил — без отторжения от них прившедшей неправоты, или отребления греховности и страстности. Сюда можно отнести, некоторым образом, следующее место: Аще речем, яко общение имамы с Ним, и во тме ходим, лжем и не творим истины; аще же во свете ходим, якоже Сам Той есть во свете, общение имамы друг ко другу (1 Ин. 1: 6-7). Тьма эта есть тьма страстей, потому что после св. Иоанн в таких же местах употребляет вместо нее нелюбовь и троякую похоть (1 Ин. 2: 10, 11, 15). Свет же, по противоположности, есть свет добродетелей; и опять потому же, что после свет у него заменяется добродетелями. Отсюда видно, что тогда только и можно истинно стоять в совершенстве богообщения, когда прогнан мрак страстей и возсиял свет добродетелей, когда они напечатлелись, срослись как бы с существом нашим, облекли и проникли собою силы наши, изгнав, вытеснив из них страсти так, чтобы быть уже не отсвечиваемыми, а самосветящими. До того же времени богообщение так сокровенно, так безвестно, что может казаться не сущим и в некоторой степени должно быть почитаемо ненадежным, нерешительным, неполным, или несоответствующим себе.