Путь королей

– Смерть не лучше. – Каладин посмотрел Тефту в глаза. – О, сейчас тебе легко так говорить. Но когда стоишь на краю и смотришь в темную бездонную яму, внезапно приходят совсем другие мысли. Как это случилось с Хоббером. И со мной. – Он помедлил, кое-что заметив в глазах пожилого мостовика. – И кажется, с тобой.

– Ну да, – негромко проговорил Тефт. – И со мной.

– Так что, ты с нами? – спросил Камень, присаживаясь рядом.

«С нами?» – мысленно повторил Каладин и еле заметно улыбнулся.

Тефт смерил их обоих оценивающим взглядом:

– Еду не тронете?

– Нет, – пообещал Каладин.

Седой мостовик пожал плечами:

– Что ж, ладно. Вряд ли это будет хуже, чем сидеть тут и играть в гляделки с собственной смертью.

Каладин протянул руку. Тефт помедлил, потом пожал ее.

Камень протянул руку:

– Камень.

Тефт посмотрел на нее, закончил трясти руку Каладина и сжал ладонь Камня:

– Я Тефт.

«Буреотец, – подумал парень, – я и забыл, что большинство из них даже имен друг друга не знают».

– Это что еще за имя такое – Камень? – поинтересовался Тефт, отпуская руку рогоеда.

– Глупое имя быть, – ответил тот с невозмутимым лицом. – Но со смыслом. А твое имя что-то значить?

Тефт почесал бороду:

– Кажется, нет.

– «Камень» – так меня на самом деле не звать, – признался рогоед. – Просто это низинники мочь произнести.

– Как же тебя зовут тогда? – спросил Тефт.

– Ты не повторить.

Тефт вскинул бровь.

– Нумухукумакиаки’айялунамор.

Седой мостовик помедлил, потом улыбнулся:

– Так и быть, пусть будет «Камень».

Рогоед рассмеялся и сел рядом с ним:

– Наш старшина придумать план. Что-то славное и дерзкое. Как-то связано с тем, что мы полдня ворочать камни на жаре.

Каладин улыбнулся и подался ближе к ним:

– Я хочу, чтобы мы собрали одно растение. Тростник, который растет маленькими кустиками за пределами лагеря…

22 Лица, руки или сферы?

На тот случай, если ты решил закрыть глаза на эту катастрофу, сообщаю: Аона и Скай мертвы, а то, чем они владели, расщеплено. Вероятно, чтобы больше никто не осмелел до такой степени, чтобы бросить Рейзу вызов.

Спустя два дня после инцидента во время Великой бури Далинар вместе с сыновьями направлялся через каменистую площадку к водоему, где король устроил празднество.

Бурестражи князя обещали несколько недель весны, за которыми должно вновь последовать лето. Он надеялся, что не случится новой зимы.

– Я обошел еще троих кожевенников, – негромко сказал Адолин. – У всех разные мнения. Кажется, что перед тем, как ремень перерезали – если перерезали, – он износился, поэтому они не могут дать однозначный ответ. Все согласны лишь в том, что ремень и впрямь рассечен, но не обязательно ножом. Это мог быть естественный износ кожи.

Далинар кивнул:

– Это единственная улика, которая хотя бы намекает, что подпруга лопнула неспроста.

– Значит, мы должны признать, что все дело в одержимости короля.

– Я поговорю с Элокаром, – решил Далинар. – Сообщу, что мы уперлись в стену, и узнаю, пожелает ли он, чтобы расследование пошло иными путями.

– Так будет правильно. – Адолин поколебался, прежде чем продолжить: – Отец, ты не хочешь поговорить о том, что случилось во время бури?

– Ничего такого, чего не случалось раньше.

– Но…

– Адолин, наслаждайся вечером, – резко оборвал его Далинар. – Со мной все в порядке. Возможно, даже хорошо, что люди все увидели собственными глазами. Прячась от них, я лишь провоцировал слухи, из которых кое-какие много хуже правды.

Сын вздохнул и кивнул.

Королевские пиры всегда устраивали на открытом воздухе, у подножия холма, на котором располагался дворец Элокара. Если бурестражи сообщали о Великой буре или просто портилась погода, тогда пиршество отменялось. Далинар радовался тому, что все разворачивалось под открытым небом. Духозаклятые строения, даже будучи приукрашенными, слишком напоминали пещеры.

Пиршественный водоем представлял собой неглубокое искусственное озеро, заполненное до краев водой. По озеру разбросаны каменные островки-платформы для гостей. Замысловатый ландшафт создали королевские духозаклинатели, которые отвели воду из ближайшей реки. «Напоминает Села-Талес, – подумал Далинар, пересекая первый мост. Он часто бывал на западе Рошара, когда был молод. – И Чистозеро».

Пять островов соединяли между собой мосты, перила которых, выполненные в виде орнамента из свитков, были так изящны и нежны, что после каждого пира их прятали в хранилище, уберегая от Великих бурь. Этим вечером в воде медленно плавали цветы. Время от времени появлялись лодочки шириной в ладонь, нагруженные сияющими самосветами.

Далинар, Ренарин и Адолин вышли на первую гостевую платформу.

– Одна чаша синего, – сказал Далинар сыновьям. – А потом – только оранжевое.

Старший сын тяжело вздохнул:

– Нельзя ли хоть на этот раз…

– Адолин, пока ты принадлежишь к моему Дому, будешь следовать Заповедям. Моя воля нерушима.

– Отлично, – бросил юноша. – Идем, Ренарин.