Путь королевы

После выезда из деревни он вновь забрал челку и теперь открыто смотрел на мир своими красными ягодными глазами. Все-таки такой цвет глаз казался эльфийке очень странным и очень красивым.

— Расскажи мне о магии крови, — попросила королева, — меня учили только азам: как лечить, передавать знания, подчинять. Но ведь это далеко не все. Ваша раса достигла в этом деле невероятного прогресса.

— Прогресс может быть не только хорошим, — серьезно ответил Литавий. — Мы умеем обрабатывать металлы, делать из них отличное оружие, убивать с одного удара. Но если бы мы не знали всего этого, чем бы мы тогда убивали? Палками? И возникла бы тогда вообще сама мысль об убийстве, о кровопролитных войнах, которые ведутся сейчас в разных уголках нашего мира?

Эйриэн была полностью согласна с размышлениями своего друга.

— Так и магия крови оказалась жезлом о двух концах, — продолжал между тем вампир. — Люди нас, наверное, хорошо бы поняли. Они для нас — весенних и зимних — однодневки. Чтобы мы уважали человека, он сначала должен доказать, что есть некоторая область, в которой он ничем не уступает первородным. И все же у всех летних есть то, чего нам не хватает: какая-то особая мудрость. Они умеют ценить каждый прожитый день, ведь их жизнь намного короче, чем наша. Они куда прозорливее нас и более пытливы. Такими были и вампиры в эпоху молодости нашего народа. Честолюбивое стремление доказать всем ранним родственникам, что мы ничем не хуже их, ни в чем им не уступаем, подтолкнуло нас посвятить больше времени и сил изучению и усилению магии крови. Главным образом, мы хотели затмить своими знаниями образ легендарных керов. Что больше руководило моими предками, я вряд ли сейчас могу сказать: жажда знаний, власти, гордость. А может все сразу, но результаты не замедлили себя ждать: мы проникли в самую суть магии крови.

Литавий заговорил о самом интересном, и даже Алессия с Соловьем, прекратив свой извечный спор, подъехали ближе, привлеченные рассказом.

— Чем старше раса, тем больше в ее крови магии. Все зимние были великими магами. Даже не просто великими, а величайшими. Их войны меняли очертания континентов, заставляли реки поворачиваться вспять и осушали моря. Они колдовали одной силой мысли без применения слов, жестов, амулетов, посохов. Расы леса могли оживлять деревья, расы моря могли поднимать в небо целые тучи воды, оборотни имели по десятку обличий. Мы изучили все, что только было возможно, но не многое из этого мы могли использовать. Вампиры научились останавливать кровь взглядом, особо искусные мастера могли заставить сердце перестать биться всего лишь словом или взмахом руки. Но наибольших успехов мы достигли в области подчинения, что в итоге и снискало нам столь дурную славу. Мы научились полностью заменять кровь в этэне на свою собственную. Тут очень пригодилось природное строение зубов. Укусы получаются совсем безболезненные, а подчас и вовсе незаметные. Раны, как правильно сказал Лютен, затягиваются почти мгновенно, а рубцов чаще всего вообще не остается. Этэны с кровью вампиров теряли свою душу и магию и становились полностью подчиняемыми. Ими было легко управлять, словно марионетками в театре у бродячих актеров. Их называли кубами, отсюда и пошли названия инкуб и суккуб. Но у кубов был один существенный недостаток, о котором не могли предположить те, кто их создавал, — неимоверная жажда крови. Именно они, а не вампиры выкашивали целые деревни, а подчас и города. Сначала вампиры испугались своих порождений, но потом поняли, как их можно использовать. Более послушных солдат невозможно было и придумать. К тому же кубы передавали при укусе кровь вампиров тем, кого кусали, и превращали их в себе подобных. Если запустить одного куба в деревню поздно вечером, то можно не сомневаться, что к утру она будет полностью заражена.

— У меня мурашки бегут по коже, — негромко сказала Алессия.

— У меня, честно говоря, тоже, — признался ей Литавий, — но ничего не поделаешь — такое наследие досталось мне от предков.

— А как же формула отречения? — спросил Лютен. — Ведь можно же отречься от этих порождений.

— Это работает только с суккубами и инкубами, потому что они лишь наполовину зараженные. На настоящих кубов формула не действует. Убить их можно лишь серебром или отделением головы от туловища. Но и это еще не все. Что-то там перемудрили наши предки. Даже если обычный вампир ослаблен, болен или ранен, то его тяга к крови становится поистине невыносимой, и вылечить его и поднять на ноги может только чужая кровь.

Эйриэн присвистнула:

— Слушай, а ты меня точно не кусал? Может, ты плохо себя чувствовал, когда меня нашел?

— Не кусал, — проворчал вампир, — тебя кусать не за что было — одна сплошная рана.

— Ладно, хватит о плохом. Может, поговорим о чем-нибудь веселом? — предложил менестрель.

— Согласна, — поддержала его Эйриэн. — Предлагаю сделать привал, что-то я проголодалась, и ото всех этих ужасных разговоров у меня аппетит разыгрался.