Путь кшари. Дорога энэ

Наверно, следовало идти дальше, покорно опустив глаза и с почтением пропустив стражей Великих, но Мэтт уже ошибся, сделав шаг назад.

– Эй, подойти сюда! Кто такие?

Прыгнуть в кусты было не самой умной мыслью, и Мэтт даже под пытками не смог бы сказать, почему она им с Михой одновременно пришла в голову. Тяжелая ветка хлестнула по лицу, скользкий камень вывернулся из-под ноги, и Мэтт, плюхнувшись на зад, съехал вниз по мокрой траве.

– Бежим! – скатившийся следом Миха вскочил на ноги и рванул налево.

Они умудрились свалиться в овраг. Мэтт поднырнул под низкую ветку, зацепился ногой за какую-то липкую колючку, опять чуть не упал, выровнялся и бросился вслед за Михой. Главное было не думать о том, что будет, когда закончится овраг, и что с ними сделают крылатые, если поймают. Вернее – когда поймают.

Сверху громко хрустнула ветка.

Темную сырую ложбину облюбовал серый папоротник, бежать по нему было особенно неудобно, толстые трубчатые стебли не ломались под ногами, только гнулись, так и норовя подставить подножку или ухватить за ботинок. Сверху плотной сетью переплелись лианы, закрывая их от взглядов крылатых. Да еще ручей под ногами хлюпал. Хотя последнее было даже хорошо – следов меньше останется.

Овраг закончился слишком быстро, и не пологим подъемом, а вертикальной скальной стенкой, густо увитой плющом.

Миха оглянулся и зло выругался.

– Вляпались.

– Смотри… – Мэтт отодвинул широкий лист папоротника.

За плотной завесой плюща был достаточно широкий проход – то ли грот, то ли вход в старую шахту, наполовину засыпанный, но вполне еще проходимый.

– Ну давай, – неуверенно согласился Миха, опасливо покосившись наверх.

Мэтт тоже глянул (тут заросли были не такими густыми, было видно кусок неба) и начал карабкаться по камням. Скатился с другой стороны насыпи и присвистнул.

Местных светлячков, собранных в прозрачный пузырь, он видел, каждый день с такими в шахту спускался, а в естественной среде обитания живые фонарики ему пока не встречались. Стены были сплошь усыпаны маленькими голубыми огоньками, пусть не такими яркими, как в пузыре, зато их тут было целое море. Каждый камушек, каждый выступ и трещинка были покрыты мелкими жучками. И это море тревожно колыхалось, наливаясь бледно-голубым светом.

– Я бы отошел от входа, – шепнул Миха, – крылатые могут сунуться.

– Там темно, – так же тихо, стараясь не спугнуть светлячков, ответил Мэтт. – Как без фонаря?

Миха хмыкнул, спрыгнул с камня, прошел чуть дальше и… громко хлопнул в ладони, а потом еще и крикнул. Мэтт даже голову в плечи втянул. Светящееся покрывало разом взмахнуло микроскопическими крыльями, вспыхнуло белым и, сорвавшись со стен, волной покатилось по штольне, удаляясь от входа.

– Ух ты… – протянул Мэтт.

– И заодно здесь светить не будут.

Мэтт понял: если крылатые сунутся, а они обязательно сунутся, то не надо облегчать им поиски, обойдутся без освещения. Как они сами в темноте возвращаться будут, об этом Мэтт решил не думать.

В старом, невероятно низком штреке почти не сохранилось опор и каждому шагу в унисон вторил осыпающийся гравий. Влажные стены тяжело вздыхали, недовольные вторжением людей; голубой слюдой поблескивали остатки кориума, слишком мелкие, чтобы имело смысл выковыривать их из стен; нависший над головой потолок грозился опуститься еще ниже, похоронив под собой всех, кто зачем-то сейчас лез по старой шахте.

С каждым шагом становилось все темнее. Всполошенные светлячки вытянулись длинным шлейфом, и гнать их вперед кучей не получалось. А перед поворотом они и вовсе повисли неподвижно, отказываясь лететь дальше. Миха пробовал шуметь, махать руками, даже крутить над головой снятой безрукавкой: живые фонарики лишь разлетались в стороны, забивались в щели и пытались улизнуть обратно. Мэтт прижался спиной к шершавой стенке и тоскливо подумал, что они тут как на ладони, зря только мошку спугнули. Но идти дальше было самоубийством: впереди мог быть и завал, и обрыв, и вертикальная штольня, да что угодно – в темноте на раз свернешь голову.

– Смотри, как странно, – Миха дернул его за руку и показал куда-то в угол.

Сначала Мэтт не понял, куда смотреть, и секунд пять честно таращился в темноту, а потом заметил, как светящее облако медленно отплывает от стены, словно… его ветром сносит.

– Думаешь, там выход?

– Оттуда явно дует.

Найти щель удалось не сразу, даже пришлось светлячков подогнать ближе, чтобы рассмотреть. А когда нашли, Мэтт только скептически хмыкнул, не испытывая особого желания лезть под каменную плиту.

– Я первый пойду, – решил Миха. – Далеко не полезу, гляну и все.

Мэтт подумал, что с той стороны плиты никаких светлячков нет, и спорить, предлагая свою кандидатуру в герои, не стал. Но на колени опустился, готовясь, если Миха там застрянет, тащить его обратно.

Но Миха не застрял.

– Эй, Мэтт, лезь сюда…

Пришлось ложиться животом на острые камни и ввинчиваться под нависший камень. Лаз был не таким уж узким, и Мэтт достаточно легко прополз следом за приятелем. Выбрался, огляделся и… опять сел на пол.

– Кварки ржавые…

– Они самые, – так же ошалело согласился Миха. – Чума, правда?