Путь лидера

А человек тем временем неспешно разделся догола, аккуратно сложил одежду и убрал ее в выдвижной ящик стола. После чего снял со стены кожаный фартук, сплошь покрытый подозрительными темными пятнами, и нацепил его, завязав на пояснице ровный бантик. Он определенно проделывал все эти действия уже не один десяток раз.

Если до этого еще оставались какие-то сомнения, то теперь они умерли и отпали, как последние листья поздней осенью.

Ник оказался в пыточной.

Неподалеку стояло длинное деревянное ложе с воротами на обоих концах; дальше располагалась жаровня, в которой палач как раз разводил огонь; грудой лежали закопченные металлические пруты, щипцы, клейма и другие подозрительные приспособления, единственной целью существования которых было терзать тело жертвы.

Даже стены, сложенные из грубо подогнанных, шероховатых булыжников, казалось, давили на сознание пленника. Впитав крики и боль, сотен замученных здесь узников, они будто обрели собственное извращенное сознание и теперь источали эманации страдания, добавляя атмосфере еще больше гнетущего ужаса.

Продолжая с вселяющим страх трепетом осматривать всевозможные средства умерщвления плоти, принц предпринял попытку отползти в сторону. У него ничего не вышло, но его конвульсивные подергивания заметил заплечных дел мастер и, подхватив Ника как пушинку, усадил его на новый стул.

Почти самый обычный.

С той лишь разницей, что кроме ремней для фиксации конечностей тот обладал еще и стальным обручем, который мужчина не преминул надеть на голову жертве и тут же подкрутил вентиль. Полоса металла впилась в кожу, словно пасть хищного зверя. Наверное, если затягивать еще туже, то постепенно череп треснет и мозги вытекут наружу.

Никаниэль даже не подозревал о существовании такого великого многообразия пыточных инструментов.

Пока палач усаживал его и лишал последних возможностей двигаться, Ник невольно разглядывал мужчину. Мощные мускулы, позволявшие тому с легкостью использовать все эти массивные предметы, покрывала бледная кожа, усыпанная татуировками, как ночное небо созвездиями.

В основном нательная живопись изображала грудастых голых женщин во всех возможных позах совокуплявшихся с людьми, животными, демонами, богами и даже какими-то совсем нереальными тварями. Они представляли собой переплетение щупалец с огромными мужскими достоинствами на концах.

Но посреди всего этого безобразия больше всего внимания привлекала миниатюрная девушка с лирой в руках. Укрытая отрезом невесомой ткани с длинным шлейфом, она будто парила над разворачивавшейся вокруг оргией. Чистая и невинная, как новорожденное дитя.

Проследив за взглядом принца, палач отошел в сторону и нежно погладил татуировку.

— Муза с лирой, как жена со скалкой, — сказал он, глядя Нику в глаза, — один взмах и клиент запел.

«Поэт». — пронеслось в голове у Никаниэля.

Так вот о ком с таким пиететом говорили стражники.

Бытует мнение, что один талантливый палач способен по эффективности заменить целый отдел тайной канцелярии. Ник никогда не думал, что ему доведется проверить это утверждение на себе.

Он отчаянно дернулся, но ремни держали крепко, и измученному телу не удалось сдвинуться даже на миллиметр. Хотя что он знал о мучении? Воображение, подстегнутое атмосферой и видом разнообразия инструментов палача, тут же нарисовало безрадостное будущее, где принц медленно превращался в лишенный воли окровавленный кусок мяса.

Никаниэль попытался закричать, но сквозь кляп вырвалось лишь бессвязное мычание.

— Вижу ты готов говорить. — спокойно сказал Поэт, поправив чуть-чуть неровно лежавшую пилу с разведенными зубьями. — Но понимаешь в чем дело, никто не верит словам преступника, если до этого я с ним не провел разъяснительную беседу. Ты уж прости, парень. — он виновато пожал плечами. — Сам понимаешь, работа такая.

Палач, повернувшись к Нику спиной, сгреб здоровенные щипцы, прут, кочергу и пихнул их в самые угли, взвив к потолку целый фонтан золотистых искр.

— И так с чего же мы начнем?

Мужчина подошел к столу с инструментами и принялся брать в руки то одно устройство, то другое, при этом бросая на принца изучающие взгляды, будто мысленно примеряясь что и как он будет делать.

Каждый раз у Никаниэля замирала душа от осознания что вот-вот его будут пытать вот этим зубилом или вон теми крюками, но палач раз за разом клал орудия на место, и сердце, пропустив удар, продолжало ход.

Ника бросало то в жар, то в холод. Пот ручьями катился по избитому телу. Он в панике искал выход из сложившейся ситуации, но разум отчаянно сопротивлялся приказам думать, забившись в угол и трясясь от страха. Принц никогда еще не чувствовал себя настолько беспомощным и напуганным. Даже лежа на полу в снедаемом пламенем борделе Тэльмонда, он продолжал надеяться на помощь Малема.

А теперь…

— Думаю все-таки начнем с них. Классика никогда не устаревает.

Поэт остановил свой выбор на длинных тонких иглах. В руках портного они могли бы служить для наметки, но были лишены ушка, а отблески огня, играя на старательно наточенных остриях, обещали никак не связанное с шитьем применение.