Путь Людей Книги

— Шевийон… Мне кажется, я уже слышал эту фамилию, — произнес он. — Не в связи ли с темной историей, случившейся при дворе два года назад, когда многих известных лиц обвинили то ли в попытке отравить короля, то ли в колдовстве?

При этих словах англичанина де Берль оживился.

— Да, из него хотели сделать козла отпущения, но господин де Шевийон умеет защищаться. Речь шла о секте приверженцев сатаны и нечистой силы — такова по крайней мере официальная версия. Господина де Шевийона обвинили в связях с этими людьми. Тут постарались его политические противники, но доказать ничего не смогли. Уверяю вас, всякий, кто с ним знаком, понимает, что это вздор.

— Да это же чистое суеверие! — простонал Берлинг.

— Не согласен, — возразил де Берль. — Зло столь же конкретно, как и добро, но мы сейчас говорим о другом. Господину де Шевийону чересчур многое под силу. Он незаурядный человек и потому может кое-кому мешать. Та история вышла за всякие рамки. Вы знаете, что тогда сожгли одну женщину — якобы отравительницу, — ее любовника и двух священников?

— Да-да, слыхал. Я в ту пору был впервые во Франции — отвозил моего воспитанника в школу. Все только об этом и говорили.

— Ныне полагают, что это сводили счеты дамы короля, — сказал де Берль. — Вот что бывает, когда женщины встревают не в свои дела.

Маркиз поспешил сменить тему и принялся рассказывать сплетни и анекдоты из придворной жизни. Смех разогревал не хуже бренди и огня в камине и был сейчас нужен больше, чем что-либо другое. Видимо, все это понимали и потому не позволяли Маркизу умолкнуть. Маркиз, сделавшийся вдруг душой общества, превзошел самое себя. Он забавлял компанию до полуночи, и его остроты становились все более пикантными. Без парика он казался моложе и красивее. Вероника смотрела на него с восхищением. Никому не хотелось спать.

— А я-то думал, вы мрачный чернокнижник, — уважительно промолвил Берлинг в промежутке между взрывами смеха.

7

Дорога из Вьерзона в Шатору — ровный, по обеим сторонам обсаженный старыми каштанами тракт — была забита движущимися навстречу нашим путникам телегами, дилижансами, пешими и конными. Все держали путь на север, к Орлеану. Маркиз велел остановить карету и вышел узнать, в чем дело. Вернулся он сильно взволнованный. Это гугеноты с юга направлялись через Париж в Нидерланды. Побросав принадлежащие им дома, мастерские, все свое добро, они двинулись на поиски нового отечества. Говорят, королевские чиновники поставили ультиматум: либо гугеноты немедленно переходят в католицизм, либо покидают страну. Таким способом Франция избавлялась от своих лучших ремесленников, богатых мещан, образованных людей — только потому, что те были другого вероисповедания.

— Похоже, за этим последует какой-нибудь закон, — заметил, глядя в окошко, Берлинг.

Маркиз подумал о своей старой одинокой матери. Что с нею теперь будет? Неужто и ее заставят переменить веру? Неужто посмеют? Он вдруг почувствовал солидарность с этими тянущимися на север толпами, И положил руку на грудь, туда, где глубоко под одеждой спрятан был амулет. Маркиз гнал прочь мысли, которые могли бы его отвлечь от Книги, Дом, мать, труды Кальвина, которые зимой после ужина она ему читала, поскольку отца никогда не бывало дома. Слова, которые она произносила, лишь отчасти внятные детскому уму, как-то упорядочивали мир — только дети способны оценить, сколь важен такой порядок. Правдолюбие, скромность, труд, смирение, четыре стены, защищающие от хаоса и шума внешнего мира. Маркиз закрыл глаза, будто хотел отыскать под веками те давние вечера. Но там, внутри, была сейчас только Книга.

Гош первым увидел с козел замок господина де Шевийона в Шатору и был восхищен его гармонией и красотой. За высокими воротами ему открылось пространство, в котором, кажется, невозможно было найти изъян. С геометрической точностью распланированные сады, уступы террас, покрытые яркими цветочными коврами всевозможных оттенков: от белого, розового и темно-красного до синего, индиго и фиолетового, фигурно подстриженные кусты, между которыми белели статуи. Гош загляделся, разинув рот. По этому чудесному парку они ехали добрых четверть часа.

Хозяин встречал их на ступенях, ведущих в дом. Когда он увидел Маркиза, подбородок его задрожал. Они бросились друг другу в объятия.

Господин де Шевийон был гораздо старше, чем представлялось Веронике. Он не носил парика, и по контрасту с совершенно белыми редкими волосами его иссеченное морщинами лицо казалось темным. Маленький, щуплый, он нетвердо стоял на ногах — странно было, как ему удается не упасть.

После приветствий и обмена любезностями гости разошлись по отведенным им покоям. Отдельная комната ждала и Гоша.