Путь Людей Книги

Если, раскрывшись, мы предъявляем чужому взору взрослого человека, это означает, что мы раскрылись не полностью. Взрослые никогда не снимают масок. Только по-настоящему зрелый человек позволяет увидеть в себе ребенка, из которого произрос. Лишь в этом ребенке заключена вся правда о нас, ибо наша правда — одиночество, неприкаянность, утраченные иллюзии, детское ожидание всеобщего интереса к своей персоне. С ребенка начинается мудрец, великий политик, обычный человек… да просто каждый. И чем бы мы потом в жизни ни занимались, мы непрерывно ведем диалог с собою-ребенком.

Вероника по-новому увидела Маркиза, когда тот, еще в Шатору, во время какого-то разговора слегка привстал на цыпочки, чтобы посмотреться в зеркало. Сделал он это скорее всего машинально, однако в разглядывании украдкой собственного лица в холодной зеркальной глади было что-то от беззащитности ребенка, которому еще требуется подтверждение, что он есть. Маркиз тогда предстал перед Вероникой без его всегдашней уверенности в себе, ученой речи и тона человека, не сомневающегося в своей правоте. Ей показалось, что она ухватила конец нитки, которая приведет к тому, что есть суть Маркиза. Идя по нитке, чутко улавливая всякий сигнал, она с каждым днем начинала видеть все больше. Этот мужчина одну за другой сбрасывал перед нею маски и становился все более открытым, а значит — все менее защищенным от холода и жесткости мира. Следовательно, его нужно было защищать, оберегать, согревать словами и дыханием и в конце концов укутать в тепло своего чувства. Вот так подкралась к Веронике любовь.

В дороге она сидела, забившись в угол кареты, и, даже когда принимала участие в разговоре, следила, чтобы ее взгляд случайно не наткнулся на взгляд Маркиза. Она боялась, что этот и слабый, и сильный мужчина перехватит взгляд и никогда уже не отпустит.

К собственному удивлению, Вероника внезапно открыла себя, давно забытую. Несвойственная ей скованность мешала использовать широкий набор приемов куртизанки. Она разучилась быть соблазнительной и кокетливой, обещающе и многозначительно посматривать на мужчину и — не сомневаясь, что пробуждает вожделение, — покачивать бедрами и словно ненароком его задевать. Впрочем, в этом смысле она и не воспринимала Маркиза как мужчину. Скорее он был для нее отцом и ребенком одновременно. А также величайшим мудрецом и величайшим обманщиком.

И потому, впервые осмелившись к нему приблизиться, впервые его коснувшись, она почувствовала себя его матерью или дочерью. У Маркиза от жары и пыли стали гноиться глаза. На одном из привалов Вероника подошла к нему со своим платочком и просто их промыла.

Первым чувством Маркиза, с которого все и началось, было сострадание. Ему сразу стало жаль эту женщину. Едва увидев ее выходящей из кареты в Сент-Антуанском предместье, он понял, что она обманута, но понял также, что обман — единственный способ обращения с женщинами. В голове у него тогда мелькнуло воспоминание, которого он стыдился. Маленьким мальчиком, лет шести от роду, то есть в том возрасте, когда удовольствие еще никоим образом не связано с телом, но выплывает словно бы из каких-то снов, которые ни назвать, ни вспомнить, он затаскивал дочек прачки — близняшек и своих ровесниц — в заросли бузины в парке и щипал их голые ноги и руки. Девочки поначалу смотрели на него с удивлением, а потом убегали с плачем. Он еще ничего не знал о вожделении, но, мучая девочек, испытывал странное удовольствие, и откуда-то ему было известно, что это дурно и грешно.

Воспоминание вспыхнуло на долю секунды, и Маркиз тут же выбросил его из головы. Будучи человеком зрелым, он не хотел никого обижать, хотя бы по той причине, что — как ему верилось — ни один дурной поступок не проходит даром, и содеянное только подорвет его силы и потянет к земле.

Маркиз принадлежал к числу людей, понимающих, что с ними происходит. Он много знал о законах, толкающих мужчину и женщину друг к дружке вопреки воле и здравому смыслу. В доктрине Братства тоже об этом подробно говорилось.

Каждый человек носит в себе зачатки разных личностей, словно бы не проросшие зародыши совершенно других людей. В процессе жизни развивается только та личность, которая превосходит остальные и в наибольшей степени подходит своему обладателю. Прочие, однако, в нем остаются — пусть незрелые, неполноценные, едва намеченные, но все равно абсолютно конкретные. Они проявляют себя, когда главная личность по каким-то причинам теряет силу. Отсюда — безумие, одержимость, деградация. Отсюда и любовь — иногда нам случается встретить на жизненном пути человека, поразительно на нас похожего, будто выросшего из семени, подобного тем, которые мы носим в себе. Распознавание таких людей и стремление втянуть их в свою орбиту и есть то, что именуется любовью.