Путь магии и сердца

Развесив платья, разложив бельё по ящикам комода и водрузив полученные учебники на расположенные над столом полки, я подхватила тетрадь с зарисовками структуры щитов и улеглась на застеленную тёмным покрывалом кровать. Увы, попытка уйти с головой в учёбу успехом не увенчалась — слишком много мыслей, слишком много переживаний. Неуместных, ненужных, но не изживаемых.

Три недели назад, когда отец пришёл в мою спальню и сказал, что смута неизбежна, я кивнула, и только. Не надо быть гением, чтобы понять: в королевстве, лишённом наследника, иначе не получится. Конечно, можно помечтать о том, что парламент сумеет обеспечить порядок и законное избрание новой династии, но… это именно мечты.

Их величество Рангар Второй из рода Олар слабее с каждым днём. Он давно не занимается делами собственного королевства, указы подписывает не глядя. По факту, вместо него правит первый министр — мой отец, господин Форан. И кому, как не отцу, беспокоиться о том, что будет дальше?

Конечно, отец не единственный — судьба Верилии заботит всю аристократию. Вернее, всех заботит один вопрос: кто следующий? Грызня за место под солнцем идёт уже давно. Их величество категорически отказывается назначать преемника, а знатные и именитые договориться между собой не способны. Вот и получается…

Я была готова к известию о будущей смуте. Абсолютно и полностью! Но я даже помыслить не могла, что отец, вместо того чтобы поддержать достойного кандидата, решит претендовать на трон.

Я пыталась отговорить, пыталась убедить, но… кому интересно моё мнение? Даже Рид на сторону отца встал. Меня отослали, спрятали от друзей и врагов, и… и теперь я здесь, а они там, в сердце грядущей смуты, в смертельной опасности.

Душа болезненно сжалась, в уголках глаз проступили слёзы. О Всевышний, как страшно! У меня же никого кроме них нет. Никого! Что, если они проиграют? Что, если…

Утро следующего дня началось вполне ожидаемо — не успела выйти из корпуса, как столкнулась с давешней троицей драчунов.

— Привет, — сказал Май.

Дирра, которая по-прежнему рьяно выполняла просьбу декана о помощи новенькой, и примкнувшая к ней Веза шагнули вперёд, загораживая меня от боевиков.

— Эмелис, извини за вчерашнее, — подал голос Джаст. — Мы не думали…

— Мы… — подхватил рыжий Питкар, — не нарочно.

— Давай начнём всё сначала? — опять Май.

— Пожалуйста, — добавил пятикурсник жалобно.

Ну что на это ответить?

Девочки оглянулись, а я кивнула.

— Мы проводим Эмелис до столовой, — сказал резко повеселевший Джаст. И добавил с подчёркнутой вежливостью: — Вы же не против?

Дирра и Веза спорить не стали, отошли. Я тотчас оказалась в окружении. К счастью, парни действительно угомонились — даже за руки хватать не пытались.

Путь к столовой лежал через аллею, разделяющую территорию академии на две части. По правде, занимал он от силы четверть часа, но мои провожатые шли очень неспешно. Я тоже не торопилась.

— Эмелис, прости, — начал Май. — Мы не хотели тебя напугать или обидеть.

— Вы не напугали.

— Но ты обиделась? — подключился Джаст.

— Нет. — И снова чистая правда.

— Что тогда? — влез в разговор Питкар. Он был на голову ниже моих сокурсников и чуточку ниже меня самой. Впрочем, если надену туфли без каблука, то мы, вероятно, сравняемся.

Я шумно вздохнула, сказала со всей серьёзностью:

— У меня есть жених.

— И что?

Парни удивились до того слаженно, до того дружно, что я споткнулась.

— У меня есть жених, — повторила громко, чётко, внятно. И добавила, как для тупых: — Я помолвлена.

— И что? — вновь изумились боевики.

Я остановилась, чтобы вглядеться в лица провожатых и найти там… ну хотя бы зачатки совести. Но увы.

— Я помолвлена. — Может, с третьего раза дойдёт? — Понимаете?

— Эмелис, детка… — вздохнул Джаст, поправляя камзол. — Мы в курсе, нам Дирра сказала. Но давай рассуждать здраво? Это сейчас тебе кажется, что переезд в Дурбор смерти подобен, что отмучаешься год и снова вернёшься к старым друзьям. Но поверь, всё совсем не так будет. Через неделю-другую втянешься и думать забудешь и о друзьях, и о женихе.

Я не выдержала, закатила глаза. Самоуверенность — главная черта боевиков. Они, как никто другой, умеют быть невыносимыми.

— Эмелис, ты можешь возмущаться сколько угодно, но это объективная реальность. Я не раз и не два видел…

— Джаст! — перебила я. — Ну с чего ты взял, что я этого не понимаю?

— Что тогда? В чём причина?

— Банальную порядочность рассмотреть не хочешь?

Шатен задумался, но только на мгновение.

— Порядочность — это хорошо, но в твоём случае — глупо.

— Это ещё почему?

— Ты не сможешь сдержать обещание, Эмелис. Во-первых, ты слишком молода и неопытна. Во-вторых, мы слишком напористы. В покое тебя не оставим, даже не надейся. Ты всё равно влюбишься, но если будешь держаться за память о своём женихе, это будет болезненно и неприятно. Лучше сразу признай, что погорячилась, давая обещание, и живи в удовольствие. Иначе рискуешь мучиться угрызениями совести, ну и… нас мучить.

— Вас?

— Ну да, — встрял Май. — Ты же понимаешь, что твои страдания нам не безразличны. Твоя нерешительность тоже по нервам бьёт.

Мне всё это чудится, правда?