Путь между

И страшно, если быть честным перед собою до конца.

И больше всего на свете хотелось внять доводам разума по имени Йоркхельд и отступить, послать все к Великой Тьме!

Плюнуть на Зону, забыть пройденный путь, как забывают кошмарный сон!

Санди прочно укрепился на выдолбленной в скале площадке и взвесил на руке арбалет. Смешно повел носом, облизал палец, выверяя ветер.

Щелкнула тетива, и стрела, отяжеленная веревкой и крюком вместо наконечника, царапнула стену, отскочила, перевернулась и устремилась вниз, едва не задев по пути одного из гномов.

Под самую черную брань шут подтянул бечеву и вновь приладил беглянку в гнездо арбалета. Кратко взвизгнул механизм взвода, и Касты кинулись врассыпную, спеша уйти с открытого места.

Со второй попытки стрела ткнулась чуть ближе к балкону.

— Вот, значит, как, — донеслось до короля неразборчивое ворчание. — А мы вот так!

И звякнувший крюк намертво впился в поручни балкона. Если шут рассчитывал сорвать аплодисменты, то просчитался. Его скоренько усадили в импровизированную лебедку и спустили вниз без лишних восторгов. А действительно, чего восторгаться, если человек выполнил то, что обещал? Редкий случай, конечно, но отнюдь не единственный. Вместо бурной радости Касты занялись делом, до предела натягивая тонкую бечеву.

«Вот и настало время для подвига! — уныло подумалось королю. — А я еще так молод!»

Но с неожиданной злостью вспомнилось, сколько раз рисковал он своей жизнью, не имея ни малейшего повода для этого самого риска. И сколько раз проводник вытаскивал его за уши из очередного дерьма.

Денхольм стиснул зубы и принялся стягивать сапоги. Там, в Башне, умирал самый невыносимый в Мире Человек, пьяница, нахал, трус и шарлатан. Величайший воин, каких когда-либо носила эта земля. Обманутый муж, перед которым он сам, злобная скотина, рисовался тем, что в видении спал с его женой! И не прирезавший его за это. Человек, однажды назвавший его своим другом. А потом — братом.

Бесконечно дорогой человек, которого он не мог предать.

Потому что не мог потерять.

А еще в Башне ждала помощи Прекрасная Дама, принявшая облик смешной девочки из старого трактира. Прекрасная Дама, не побоявшаяся вступиться за дорогого ей мужчину. И не было в сердце Денхольма места для ревности: признав превосходство незнакомого воина, дравшегося на площади против Пустоглазых, он потерял право ревновать.

Король встал и помолился Пресветлой Эариэль. А потом, вздохнув напоследок полной грудью терпкого рассветного воздуха, полез в подъемник.

Наверху его бережно вытащили и развязали. Приглядевшись, он узнал Торни и Старейшину и обрадовался возможности еще раз пожать им руки. Будь осторожен, мальчик! — сурово приказал Эшви таким тоном, что Денхольма дернуло вытянуться в струнку и гаркнуть: «Будет исполнено, командир!». Вместо этого он шарахнулся головой о какой-то выступ и зашипел от боли, потирая свежезаработанную шишку.

— Береги голову, чудило! — хмыкнул Сердитый гном. — Слушай, Хольмер, я обвяжу тебя еще одной веревкой: даже если сорвешься — вытяну, не бойся!

Денхольм почти услышал стук свалившегося с сердца камня и чуть улыбнулся, благодарно и облегченно.

— Не особо расслабляйся, — осадил его Глава. — Все равно основательно дерябнет о скалы! — и добавил со скрытым удовольствием: — Так, что мало не покажется!

Король повел плечами, разминая затекшие мышцы, попробовал босой ногой бечеву. Она оказалась острой как бритва, но и это уже не смогло остановить.

— Подожди, мальчик! — вскинул руку Эшви. — Возьми вот это!

В руке оказалось древко от алебарды, той самой, что в свое время послужила поводом для нагоняя от Старейшины. Король благодарно принял самый причудливый шест в своей краткой жизни канатоходца.

И снова улыбнулся.

— Я оставил пику на конце, — остерег Глава, — так что отыщи центр тяжести заранее. Но на всякий случай у тебя будет оружие для первого удара…

Король понимающе кивнул, неторопливо перехватывая древко. Остановился чуть ближе к наконечнику. И шагнул вперед.

Боль резанула босые ноги, и он еле удержался от крика, закачавшись над собственной Бездной. Но, закусив губу, сделал шаг.

Потом еще один.

И еще.

Он шел, бормоча первые строки заклинания, и покорный воздух поддерживал снизу, подставляя мягкую, ласковую спину, остужая раны истерзанных ног. Скрученный Волей Богини, ветер подталкивал в спину ненавязчивой, но твердой рукой, заставляя идти дальше и дальше.

Король шел над скальной породой, но вместо каната какой-то шутник протянул кромку меча, и пятки его были голы.

И в руках нес он не шест, Нить собственной жизни…

«Пожалел ноги, шагнул не туда — и потерял свое Равновесие, полетел в пропасть…» — гудел предупреждающим колоколом голос проводника.