Путь Мёбиуса

— Извини уж, что без комфорта, просто вас очень уж хотели поприветствовать пираты. И нас за компанию, — хмыкнув, Малкольм поднялся, в два шага пересёк рубку и, пожав каким-то характерным образом запястье Маркуса, выдернул того из кресла. — С виду и не скажешь, что тебя потрепало. Цветёшь и пахнешь.

Произнесено было не без ехидства, потому что царапины и синяки на лице военного еще не успели даже затянуться — похоже, он ещё не побывал в цепких руках медика.

— Как видишь, я в полном порядке. Твоими стараниями, — старые приятели обнялись: без соплей и тисканья, чисто мужской вариант с пробивающим насквозь лопатку дружеским похлопыванием по спине. Девушка отступила назад, к стене, не желая мешать трогательной встрече.

Потом. Еще успеет рассказать обо всем. Не будет же гость первым делом вываливать на всех интимные подробности ее жизни? В конце концов, она ему жизнь спасла. Хотя бы из благодарности промолчит, а Камми уж постарается прояснить деликатный вопрос при первой же возможности.

— А вот и мы! — радостно заявил от входа Джеремайя тем узнаваемым тоном, которым говорят обычно с детьми и душевнобольными. Перед собой врач придерживал за плечи худенькую девочку, которая едва доставала ему до пупка. Сейчас она казалась обычным ребёнком, только не по годам серьёзным. Но недавно пережитый стресс вполне оправдывал любые возможные ее реакции от резкого взросления до истерики. Женщина, державшаяся чуть позади, была бледна, но следов синяков и ссадин на ее лице почти не было видно. — Марк, отвратительно выглядишь. Пошли, теперь тобой займусь.

Не слушая возражений военного, — как и многие мужчины, он почему-то панически не желал оказаться в кабинете врача — Джеремайя с удивительной для его долговязого тела силой уволок Маркуса за собой. Спасённые остались в рубке. Женщина прикусила губу, настороженно косясь по очереди на всех мужчин включая Камерон, девочка — скорее всего, ее дочь — просто с откровенным любопытством оглядывалась по сторонам.

— Добро пожаловать на «Тишь», — шагнул вперед Малкольм. Женщина дернулась, но не отступила, только теснее прижала к себе ребёнка. Опасается: все вокруг незнакомые, сами они только что чудом избежали гибели, наверняка еще стресс аукнется позже. — Я Малкольм Осборн, это моя команда.

Он по очереди представил всех, и Камми с облегчением отметила, как загнанное выражение исчезает из глаз спасённой.

— Меня зовут Йошико Тэку, — в плавной, текучей речи женщины слышался легкий акцент, будто спанглиш не был ее родным языком. — Это моя дочь, Айрин Тэку. Мой муж… — ее голос прервался, перехваченный спазмом. Она откашлялась и продолжила с завидным самообладанием: — Кеншин Тэку. Слышали, наверное? У него много публикаций, он… — Йошико помолчала, осознав, что команда из бывших военных вряд ли читает научные журналы. — Он был ученым на Мальте. Вам, наверное, интересно, что произошло?

— Не настаиваем, — кашлянул капитан. Видно было, что ей тяжело вести светскую беседу, но раз Джеремайя не запер ее в каюте со списком лекарств, обязательных к принятию, значит, она вполне дееспособна. И, возможно, даже к лучшему, если она выговорится сейчас, по свежим следам трагедии.

Раз ее муж сейчас не на борту «Тиши», следовательно, с ним что-то произошло…

То же, что и с остальной планетой.

15.

Руки Йошико, стискивавшие плечики дочери, конвульсивно напряглись. Девочка поморщилась, но больше никак не пожаловалась, а ведь пальцы матери должны были причинить ей сильную боль.

Каждая из них боролась с шоком по-своему.

— Прошу, садитесь. Маркус сказал, вас помотало во время эвакуации, — Камерон указала на расположенные вдоль стены кресла, нынче свободные, потому что и Курт, и капитан поднялись, разминаясь после второго за сутки вынужденного сна. Избыток усыпляющей смеси в организме негативно воздействовал на нервную систему, притупляя реакции и вызывая неприятные побочные эффекты вроде онемения конечностей. Через пару дней пройдёт, конечно, но помучиться придется.

Извиняться за качку во время спасения Камми не стала. Перебор будет. Они вообще-то тоже жизнями рисковали, а у троих из них в ближайшее время будут периодически отниматься руки-ноги, и Джеремайя будет за ними пристально следить: как бы что другое, более важное, не отнялось.

Дочь очнулась первой, перехватила мать за запястье и потянула за собой, к креслам. Устроившись, Йошико не отняла ладонь, а наоборот, вцепилась теперь в пальцы девочки обеими руками. Айрин снова поморщилась и снова промолчала.

— Мой муж был гением. Но это не умаляет его вины. Скорее наоборот, — помолчав, продолжила исповедь Йошико. — Именно из-за него погибли все эти люди. Из-за него чуть не попали к пиратам мы. Из-за него Мальты больше нет.

— Мам, он не виноват, — дернула плечом девочка (ребёнком ее язык не поворачивался назвать: слишком уж серьезное было у Айрин выражение лица и слишком взрослыми — глаза). — Глупая случайность. Стечение обстоятельств.